К разговору о гастролях вернулись уже на кухне, куда вышли перекурить.

— Я бы тоже отправился с каким-нибудь чесом, — заявил Алексей Иванович, — сил хватило бы. Но, понимаешь, все мешает что-то: роль в театре, семья…

— Жена молодая, — напомнил Дальский-младший.

Отец подумал и кивнул, соглашаясь.

— И это тоже. Она четвертая у меня. Последняя, судя по всему. Куда уж мне — в предстоящем году семьдесят. С первой женой разве семья могла сложиться, если мы с ней в разных театрах? В училище сошлись и пяти лет вместе не прожили. Потом маму твою встретил и полюбил. В том, что разошлись с ней, я, конечно, сам, дурак, виноват… Третий брак сразу развалился, зато теперь все спокойно. В прошлом году с театром ездили на гастроли в Иркутск, так она с нами отправилась — чтобы за мной следить. А чего следить? Не молоденький я, чтобы из койки в койку прыгать. А в былые годы…

Отец достал из пачки новую сигарету, затянулся, выпустил дым.

— Помню, лет сорок назад, я только-только развелся с первой женой, а с твоей мамой еще не познакомился, театр наш поехал на север в город Вольфрам. Там как раз новое здание театра построили. Почти два месяца в Вольфраме работали…

Алексей напрягся, догадываясь уже, что может услышать.

— А директором театра, — продолжил отец после очередной затяжки, — была молоденькая девушка, лет двадцать пять ей было. Симпатичная. На твою маму, кстати, чем-то похожая. Собственно, что я хочу сказать? Любовь у нас возникла, такое чувство, что… что я жениться был готов. А как домой вернулся, подумал: «Нужен ли я ей? Там она уважаемый человек — директор театра. А в Москве кем устроится? Администратором в лучшем случае. В Вольфраме к тому же полярная надбавка…»

У Дальского-младшего вертелся на языке вопрос, но отцов о таких вещах не спрашивают.

— Она мне в театр позвонила потом, поинтересовалась моими планами на ближайшее будущее, но я сказал, что не могу бросить свой театр. Больше не звонила. Письмо, правда, прислала, сообщила, что собирается замуж за достойного человека и ждет ребенка. Я даже грешным делом подумал… Как же ее звали? Не вспомню никак.

— Римма, — подсказал Алексей. — Римма Романовна.

— Точно, — подтвердил отец. — Ты ее знаешь?

— Был там на гастролях когда-то.

Алексей не стал уже ничего спрашивать, хоть и хотелось. И сам понял все. Стало ясно, почему у него с Максимом Потаповым такое исключительное сходство. Все очень просто: они — братья по крови. Не простой, однако, поворот судьбы. Поразительно, что так случилось. Но открытие не порадовало, потому что ничего уже нельзя изменить: Максима нет на свете.

Засиживаться в гостях Алексей не стал. Вполне возможно, что мощные парни привыкли стоять на лестничных площадках, только сам актер не был приучен к тому, чтобы его дожидались так долго. Перед уходом он засунул во внутренний карман старенького отцовского пальто пачку евро. Другую, еще до разговора с отцом, положил на кухне в ящик стола, где покоились ложки с вилками. Сверху бросил листок с надписью: «От сына с Новым годом!»

Дальский вел автомобиль, размышляя о внезапном открытии, о родстве, о котором даже не мог догадываться, о том, как могла бы сложиться его жизнь, узнай он все раньше. И жизнь чужого вроде человека, но, как оказалось, брата стала, пусть на короткое время, его собственной и изменила его самого…

— Максим Михайлович, — прозвучал голос сидящего рядом Викентия Андреевича, — вы не туда повернули.

«Гелендваген», шедший впереди, развернулся на перекрестке и занял свое место перед «БМВ». Только сейчас Алексей заметил, что машинально вел машину по направлению к своему дому. Хотел было вернуться на трассу, но передумал: а почему бы и в самом деле не заскочить?

— Проведаю еще одну старую знакомую, которая живет поблизости. Давно ее не видел. Я на пять минут, не больше.

— Она одна живет? — уточнил на всякий случай новый главный хранитель драгоценного тела.

Сначала парни поднялись по лестнице, потом один из них спустился и махнул рукой — свободно.

У дверей квартиры Дальский приказал шедшим за ним телохранителям:

— Рассредоточьтесь, чтобы людей не пугать.

Дверь открыл своим ключом. Едва вошел в прихожую, из комнаты, запахивая черный шелковый халатик, выскочила Нина. Увидев мужа, она тут же заслонила створку собой.

— Ты? — удивилась супруга. — Почему без предупреждения?

— Я всего на пять минут, дел много.

— Какие еще дела?

— А ты хочешь, чтобы я остался? — усмехнулся Алексей.

Смешно, конечно: муж не был дома почти три месяца, а жена хотя бы для приличия не чмокнула его в щеку. Даже не шагнула навстречу, продолжала стоять, загораживая вход в комнату.

— Я хочу забрать свои права, — произнес он, направляясь к жене.

— Какие права? — не поняла Нина.

— Водительское удостоверение всего-навсего.

Алексей хотел войти в комнату, но его явно не пускали.

— Зачем тебе права? У тебя даже машины нет.

— Теперь есть.

Только сейчас Нина все же обратила внимание на перемены во внешности мужа.

— Слушай, у тебя новая одежда! Пальто шикарное, и костюм…

Она явно хотела перевести разговор на другое — тянула время, чтобы дать возможность тому, кто находился за ее спиной, принять достойный вид.

Но Нина просчиталась. Тот, кто был в комнате, даже и не думал суетиться.