Теплая капля упала с моего подбородка и опустилась мне на руку. Я свободной рукой попыталась вытереть лицо, но это было бессмысленно. Слез текли по моим щекам. Я даже не поняла, что я плакала все это время.

— Я не оставлю тебя, но ты должна пойти и попрощаться. Я буду стоять здесь, позади тебя, — прошептал Бо рядом со мной.

Когда я заходила в эти знакомые двойные двери, сегодня вечером, у меня был тугой узел в груди, который мешал глубоко дышать. Теперь, когда я стояла здесь и готовилась к прощанию с женщиной, которую я когда-то так любила, мир уставился на меня. Я вырвалась из руки Бо и, шагнула вперед.

Она улыбалась. Я была рада, что она улыбалась. Она всегда много улыбалась. Они все-таки использовали ее макияж. Я узнаю цвет помады "спелая малина" всегда. Запах роз был насыщенным, напоминая мне еще больше о том, как мы во второй половине дня сидели возле ее дома и разговаривали.

— Они одели тебя в твое любимое платье, — прошептала я, склонившись пока что над ее телом, — и они наложили макияж, так же как это делала ты. Хотя ты делала это намного лучше. Тени для век слишком темные. Тот, кто накладывал их, по-видимому, не знает одного правила "чем меньше, тем лучше."

Это было странно говорить с ней, вот так. Она бы посмеялась над моими комментариями над макияжем. Мы придумали схему, как преподать косметологам морга или кому там, кто накладывает макияж на недавно умерших, урок искусства "нарисуй лицо". Уголки моих губ приподнялись.

— А помнишь, как мы разговаривали о том, как мы сможем обогнуть весь земной шар, так долго, чтобы успеть на свои же похороны? Ну, в том случае, если ты убеждена, что Бог слушает об этой идее, и ты где-то здесь, слушаешь, — я сделала паузу и подавила рыдание, которое угрожало вырваться наружу, — Я люблю тебя. Я скучаю по тебе. Я буду думать о тебе каждый день, и все те планы, которые мы строили, я осуществлю их. Просто пообещай, что ты будешь здесь. Пообещай, что ты убедишь того большого парня, там наверху, позволить тебе спуститься сюда, чтобы навестить меня.

На этот раз я не смогла сдержать рыдание, которое вырвались из меня. Я прикрыла рот и опустила голову. Я знала, что это был последний раз, когда, я ее вижу, и это осознание больно вонзилось мне в грудь. Утешительные объятия развернули меня и притянули к своей твердой груди. Бо ничего не говорил, чтобы успокоить меня. Он просто позволил мне попрощаться в последний раз, единственным способом, который я знала. Когда слезы высохли, а боль в груди, казалась, немного притупилась, я подняла голову и посмотрела на него.

— Я твердо уверен в том, что Бог не перенесет тебя на небеса. Я думаю, что он позволит тебе попрощаться здесь. И в то, что твоя Бабуля не ушла бы никуда, пока не получила бы от этого прощания все возможное.

Я издала смешок и кивнула. Он был, конечно, прав. Даже Бог, не мог помешать Бабуле, если она не была готова.

— Пока, Бабуля, прошептала я в последний раз.

— Ты готова? спросил Бо, переплетая свои пальцы с моими.

Я развернулась и пошла обратно к алтарю, кивая и разговаривая с другими людьми, которые пробирались, чтобы принести свои соболезнования. Бо тихо и терпеливо стоял рядом со мной. Я заметила, что несколько человек кидали быстрые любопытные взгляды на городскую черную овцу, которая стояла рядом со мной. Об этом будет знать весь город, еще до захода солнца. Так или иначе, сейчас это не имело никакого значения. Бо был моим другом, с тех пор, как он дернул меня за косички на детской площадке, а я в свою очередь схватила его за руку и завернула ее за спину. После того, как воспитатель нас разняла, она пригрозила, что вызовет наших родителей. Бо посмотрел тогда и спросил: "Хочешь присоединиться за обедом ко мне и моему кузену?"

Они могли болтать что угодно. Бо пришел мне на помощь, когда я нуждалась в ней больше всего. Он может и не идеальный городской житель, но как Бабуля всегда говорила, идеальность это скучно. Ей бы понравилось, что я плевала на все сплетни на ее похоронах. Я оглянулась через плечо, улыбаясь. Она была где-то здесь, и я почти слышала ее смех, когда выходила из церкви держа Бо за руку.

Бо

— Я не знаю, оправятся ли они от этого, когда-либо, — сказал я, открывая дверь грузовика и помогая Эштон забраться внутрь.

— Что? — спросила она, нахмурившись и посмотрела на меня.

То ли она и правда не поняла, что я имел ввиду, то ли она пытается притвориться, что все это действо не так уж ее и касается. Потому, что это ее касалось. Мое представление сегодня вечером приблизило меня еще на один шаг к тому, что Сойер узнает обо всем. Я не заботился о последствиях. Я просто не мог стоять в толпе тех людей, рядом с Эштон, которые и понятия не имели, что она переживала внутри и какие чувства в ней бушуют. Я был нужен ей.

— Они буду судачить, Эш, — заметил я осторожно, ожидая, если она сломленная тем, что только что произошло с Бабулей, так не и заметила того "заявления", что мы с ней сделали, выйдя из церкви вместе.

Она пожала плечами.

— Так что с этого. Это то, чего они хотели, Бо. Они судачат. Они должны пройти через это.

Будь я проклят, если не захотел заползти и прижать ее к кожаному сиденью, и целовать ее до тех пор, пока мы оба не захотели бы большего. Но даже я не смог этого сделать на стоянке возле церкви. Я закрыл двери, обошел грузовик спереди и забрался внутрь.