Ни на какой степени духовного совершенства, как бы велика они ни была, нельзя бросать телесного делания, «потому что такова воля Духа: в ком обитает Он, — не приучать тех к лености. Напротив того, Дух побуждает их не покоя искать, но предаваться паче деланию и наибольшим скорбям. Искушениями Дух укрепляет их и делает, что приближаются они к мудрости. Такова воля Духа,

29

чтобы возлюбленные Его пребывали в трудах» .

Странно после этого слышать визг и крики блудливого мира, когда он, подсмотревши ленивые поступки у тех, которые носят одну только одежду монахов, не желая нисколько сделаться новыми по духу, обвиняет в тунеядстве все непорочное иночество, его уставы и истинных его делателей.

Отвечу еще на одно возражение расслабленного века. Говорят, что теперь трудно спасаться, времена не те, святых нет, хороших примеров нигде вокруг не видно. Но эти же вопросы почти тысячу лет тому назад задавали и жившим тогда

30

святым . И вопросы, и помыслы эти — от диавола. Ангелы их не внушат. Ведь святые, в сущности, чем спаслись? Какое основное их делание? Величайшие ли подвиги телесные? Вовсе нет. Сколько мы знаем великих мужей, которые от

31

немощи телесной ни одним членом пошевелить не могли! Святые стали святыми чрез непрестанный плач о своих грехах. Вот что возводит человека до неба32 и освобождает от грехов и страстей33. Хотя, конечно, вовсе нельзя сказать, чтобы плач скоро и без труда сердечного приобретался, но никто не может отказаться от сего делания, как от неисполнимого. Укорять, сокрушаться, воздыхать из глубины сердца Богу всякий, во всяком состоянии, положении, роде деятельности, может. «Скажи же мне, челове--190-

че, — вопрошает св. Симеон Новый Богослов34, — почему невозможно каждодневно плакать? А святые чем другим просияли в мире и сделались светилами для него? Если б это было невозможно, то и они не возмогли бы это справить, потому что и они были люди, как и мы, и ничего особенного перед нами не имели, кроме доброго произволения и ревности о всяком добре, терпения, смирения и любви к Богу. Так стяжи себе это и ты, и душа твоя, вместо окаменелой и ожесточенной, сделается источником слез. Если же не хочешь сокрушаться и воздыхать, то не говори, по крайней мере, что это дело невозможное. Говорящий так отрицается очищения: ибо от века не слыхано, чтобы без слез очистилась какая-либо душа, согрешившая после крещения».

Итак, спасаться (как это было всегда и везде) одновременно и легко и трудно (Мф. 11, 30). «Служба моя, мол, нехороша», - сказал некто преп. Серафиму Саровскому, имея в виду, что его служба может помешать его спасению, и тот ему ответил: «Это — от твоей воли, добро делать -путь Господень... Враг везде с тобою будет. Кто приобщается — везде спасен будет, а кто не приобщается —не мню [не думаю]. Где Господин, там и слуга будет. Смиряй себя, мир сохраняй, ни за что не злобься»35.

Однако можно привести свидетельства, что в настоящее время легче спасаться, чем во времена древних отцов и в их пустынях. По крайней мере, в нынешних условиях нет той тяготы от бесов, какая была у них.

Так, авва Серен, один из великих древних египетских подвижников, передает, что в еще более древние времена, даже в киновиях, в которых жили по 8-10 человек, «такая была их [демонов] лютость, и производились [такие] частые и видимые нападения, что братия не смели все в одно время спать ночью, но попеременно, когда одни предаются сну, другие, бодрствуя, занимались пением псалмов, молитвою или чтением. Когда требование природы побуждало этих ко сну, другие, пробудившись, становились на стражу для охранения тех, которые должны были спать». Теперь же бесы так не воюют, или потому, что усмирены силою Креста, или просто потому, что презирают людей и не удостаивают их своего нападения, отчего люди едва ли не больше вреда терпят, потому что развивается нерадение (не говорю уже неверие) и никто ничего не хочет делать. Теперь и то за добродетель сойдет, если кто из монастыря сам, без понуж--191-

дения бесов, не бежит. «И надобно верить, — говорит авва Серен, — что они получат большой плод, если только хоть с некоторым нерадением заставят себя оставаться в пустыне. И старцы обыкновенно предлагают им как верное средство: сидите в своих кельях и сколько угодно ешьте, пейте и спите, только постоянно пребывайте в них»36.

I. Святые отцы, как мы только что видели, несшие величайшие, выше природы человеческой, подвиги и не дававшие себе ни в чем ни малейшей поблажки, были, наоборот, очень снисходительны к другим1. Ибо они знали, чего стоит подвиг... Ведь только тот, кто никогда не подвизался, может укорять и осуждать других за каждую мелочь, что мы и видим в разных мастей хулителях монашества или спасающихся мирян, и что отметил и обличил еще Христос (Мф. 23, 4). А те, которые кровью выстрадали каждый свой шаг на пути спасения, завещали своим духовным чадам совсем другое. «Никого не обличай, не поноси, даже и крайне худых по жизни своей. Распростри одежду свою над падающим и

покрой его. Если не можешь взять на себя грехов его и понести за него наказание и стыд2, то будь, по крайней мере, терпелив и не стыди его».

Так поучает величайший и строжайший подвижник, св. Исаак Сирин3. Где найдется в настоящее время столь любящая мать, которая охраняла бы интересы своих детей таким же образом, как сей отшельник заботился о совершенно чужих и чуждых ему людях: прелюбодеях, грабителях и тому подобных лицах зазорного поведения?.. Но продолжаю дальше выписку.