— Ну да?

— Точно тебе говорю! Тот человек готов тебе ее бесплатно отдать, лишь бы она не попалась на глаза страже. Давай же, рискнем! И деньги твои при тебе останутся.

Предложение было не в меру заманчивым. В Барте вновь взыграла та предпринимательская жилка, что однажды – казалось, это было годы назад – привела его на порог лавки Хорька Дабера в Валемире. Но он прекрасно помнил, чем закончилась та попытка срубить легких денег.

— Нет уж, ищи другого дурачка! – он попытался отстранить Вирго, но вырваться, конечно, было не так просто.

— Решайся, Барт! – старьевщик даже вспомнил по такому случаю имя Счастливчика. – Я знаю, ты справишься. И… не хотел тебе говорить, но…

Он вытащил из-за пазухи пузатый кошелек.

— Здесь двести лир. Хозяин скумы готов оплатить твой риск.

Барт сморщился, как от кислого–прекислого яблока. И тут его осенило:

— Погоди-ка! Ну ладно, проберусь я в склад, возьму все, что нужно. А обратно-то как?

— О! – заговорщически сощурился Вирго. – Тут все продумано. Там в углу склада есть люк в подземный ход. Он ведет в винный погреб «Золотого гуся».

— Да ну? Что за бред?

Вирго вздохнул:

— Поверь мне, малыш. Этот человек… эх, этого тоже нельзя было говорить… В общем, этот человек – хозяин «Золотого гуся» и того самого склада заодно. Про люк никто не знает, только он. Торговцы, которые сдают ему товары на этот склад, сам понимаешь, не должны быть в курсе этой его невинной шалости.

— Ну так а чего он не проберется в склад сам, через этот свой погреб?

— Досада приключилась. Люк сейчас заперт со стороны склада. На него понаставили всякого добра – не открыть.

— Складно рассказываешь, – протянул Барт. – Только вот сдается мне, дуришь ты меня.

— Да зачем мне это, малыш? Я всего лишь хочу помочь старому компаньону. Ну, и заработать небольшое вознаграждение заодно.

— Ага! И трактирщик тебе посулил явно не жалкие двести лир, которые ты мне подсовываешь, – ухмыльнулся Барт.

— Твоя жадность меня поражает! – изобразил Вирго святую невинность. – У тебя, помимо этих денег, будет еще скумы на две тысячи лир. А то и больше, если перепродать ее в Дрезенборге, например. И все это – за одно нехитрое дельце, которое и полдня не отнимет.

— Ха! А если меня схватят?

— Ну, если ты такой трус, – выпятил губу старьевщик, – и тебе плевать, что незнакомый тебе, но весьма почтенный человек будет завтра болтаться на имперской виселице – дело твое. Поищу какого-нибудь другого мальца.

Барт снова сморщился, мучительно стараясь сделать правильный выбор и отправиться, куда шел.

— Хорошо, четыреста лир, – звякнул кошельком Вирго.

Юноша едва не застонал. Бросил взгляд на кошелек. Еще недавно ему месяцы приходилось копить, чтобы собрать такую сумму. А сейчас такие деньжищи сами идут к нему в руки. А если еще и не рассказывать ничего Серому, то можно и те деньги, что он давал на покупку скумы, оставить себе. А это уже о–го–го сколько! Барт сглотнул. Заманчиво, ох как заманчиво…

— Ну, решайся же, малыш! Того и гляди – погрузку закончат, и склад прикроют!

Эх, Аранос, благослови!

— А что за бочка-то? – спросил Барт.

Вирго расцвел в улыбке:

— Пойдем скорее, я покажу!

Сомнения вернулись к юному Твинклдоту, когда он уже скрючился в пахнущем уксусом винном бочонке, а Вирго с каким-то носатым стариканом – видно, тем самым хозяином таверны – начали подгонять крышку. Бочонок лежал на боку, Барт влез в него головой вперед.

— Задраим не слишком крепко, чтобы тебе легче было выбить, – сказал Вирго. – Но раньше времени ногами не дрыгай!

— Да понял, не дурак, – процедил Барт, расставляя локти и колени так, чтобы быть поустойчивее, когда бочку покатят. – Слушай, может быть…

— Ну, давай, да помогут тебе боги! – Вирго приладил крышку к днищу, и в бочке стало темно. Свет пробивался только через крошечные отверстия в другом днище, которые просверлили на случай, если бочку задраят слишком уж плотно – чтоб не задохнулся.

— Я вот тут подумал… – прогудел Барт из бочки. – Может, все-таки…

Договорить он не успел – бочку покатили, и он, стиснув зубы, раскорячился внутри, стараясь не биться о стенки.

Проклятие, ну что за идиотская затея! Надо было все-таки послать этого хмыря куда подальше! И почему хорошие, правильные мысли всегда приходят чуть позднее, чем надо?

Катили его, казалось, ужасно долго – он успел взмокнуть, как лошадь, и судорожно хватал ртом кислый воздух. Дырки в днище бочки не спасали – в ней быстро стало нечем дышать.