Куда конь с копытом, туда и рак с клешней — от своих западных хозяев не отставала и белая эмиграция. Намертво связанная с ведущими центрами силы и спецслужбами Запада, белая эмиграция очень часто выбалтывала самые сокровенные планы русофобствующих сил Запада по организации очередного вооруженного нападения на СССР. Так, 7 июля 1930 г. эмигрантская газета «Возрождение» опубликовала статью в прошлом видного российского промышленника В. Рябушинского, в которой он призывал все западные страны напасть на Советский Союз, обещая западному капиталу огромные прибыли от эксплуатации захваченных природных богатств СССР. Рябушинский обосновывал необходимость нападения на Советский Союз... моралью — поскольку война поможет покончить с мировым кризисом, «аморально», видите ли, отказываться далее от вооруженной интервенции против СССР Разумеется, немедленно выступило и руководство военной эмиграции. Глава РОВСа генерал Миллер уже в начале января 1931 г. сообщил. что он может немедля поставить сто тысяч обученных солдат и офицеров в качестве белогвардейского контингента интервенционистской армии. Эмигрантская пресса без устали вопила о необходимости и неизбежности срочной интервенции Запада против СССР, настаивая на огромной роли, которая должна была быть отведена эмигрантским войскам. Лидеры эмиграции призывали Запад принять участие в войне против СССР. Так, в номере от 7 февраля 1931 г. журнала «La Russie et le monde slave» Мережковский писал, что-де «новая война вот-вот должна вспыхнуть и весь мир должен принять в ней участие».

То есть по-прежнему пребывая в диком озверении, белая эмиграция не только откровенно призывала к развязыванию мировой войны против своей же Родины — России, хотя бы и советской. Она прекрасно знала, что готовится крупномасштабная война против России, подчеркиваю, хотя бы и советской. И делала все от нее зависящее, чтобы война не только состоялась, но и была бы ускорена. А что погибнут миллионы — так и черт с ними, с миллионами-то!

Попытки организовать-таки вооруженное нападение на СССР консолидированными силами ряда европейских шакалов продолжались вплоть до конца догитлетровского периода. Последний догитлеровский план вооруженного нападения на СССР консолидированными силами Запада с участием Германии тоже базировался на «плане Гофмана» [216] . Советская разведка умыкнула его в буквальном смысле со стола предпоследнего германского рейхсканцлера фон Папена. Было очевидно, что вопрос о нападении решался уже на самом высшем уровне, что действительно могло привести к принятию решения о нападении! То же самое творилось и в период правления последнего догитлеровского канцлера — Курта фон Шлейхера. Этот тоже «засветился» на этой же стезе. Короче говоря, такие планы разрабатывались вплоть до умышленного привода Гитлера к власти в Германии.

Данные разведки четко совпадали и с информацией контрразведки. Выше об этом уже частично говорилось. Кроме того, следует также указать, что еще в 1930 г. во время допросов одного из главных обвиняемых по делу Промпартии — Рамзина — было установлено, что первоначально интервенция намечалась как раз на 1930 г. Однако вследствие того, что Великобритании не удавалось сбить в послушное стадо всех европейских шакалов, желавших напасть на СССР, ибо каждый из них выдвигал свои условия участия в этом бандитизме, сроки интервенции были перенесены. Сначала на 1931 г., а затем и на 1932 г. [217] Правда, тут следует иметь в виду, что по указанию Сталина советская разведка и дипломатия чрезвычайно активно противодействовали всем этим попыткам, нанося точечные, но очень мощные удары по наиболее уязвимым звеньям. Немалую роль в этом сыграл и Коминтерн, который к концу 20-х — началу 30-х гг. уже плотно контролировался Сталиным и Молотовым.

Советское руководство (в том числе и военное) заблаговременно знало об угрозах и совершенно правильно оценивало международную ситуацию. Так, еще в самом начале 1927 г. (29 января) задачи разведслужб СССР уже формулировались, отталкиваясь от следующего основополагающего тезиса: «Для оттяжки войны нашего Союза с капиталистическим миром и улучшения нашего военно-политического положения...» [218] Обратите внимание на дату такой формулировки. Ведь с момента подписания Локарнских соглашений прошло чуть более года. А угроза войны уже остро вырисовалась. Ровно через три года, 30 января 1930 г., Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о новых приоритетных задачах разведки, пункт № 1 которого гласил: «1. Раскрытие интервенционистских планов, разрабатываемых в правительственных кругах великих держав Европы — Великобритании, Франции, Германии, сопредельных стран — вероятных противников СССР (Польши и Румынии, а на Дальнем Востоке — Японии)» [219] . Как видите, угроза нападения настолько возросла, что Политбюро прямо поставило задачу раскрытия конкретных интервенционистских планов великих держав Европы. Более того. Высшее руководство СССР ясно видело состав коалиции будущих агрессоров.

Запад в свою очередь с 1926 г. и до конца января 1933 г. последовательно осуществлял целую серию мероприятий по максимальной нейтрализации «просоветской» ориентации Германии [220] . Прежде всего втащил Германию в Лигу Наций. Полностью снял с нее военный контроль, предусмотренный Версальским договором. Привлек ее к участию в пресловутом пакте Келлога — Бриана (своего рода глобальное подобие Локарнских соглашений, но абсолютно бессмысленное ввиду отсутствия механизмов его исполнения).

В соответствии с принятым «планом Юнга» резко ослабил бремя репарационных платежей для Германии. Одновременно попытался втянуть Германию в организацию нового антисоветского похода на Восток. В ответ весной 1931 г. СССР добился пролонгации договора от 1926 г. еще на пять лет, что и было зафиксировано в парафированном обеими сторонами 24 июня 1931 г. протоколе о пролонгации срока действия договора. В ответ Запад предпринял отчаянные усилия, чтобы не допустить ратификации протокола о пролонгации (он был ратифицирован только 5 мая 1933 г., то есть уже после привода Гитлера к власти, которому тоже было не с руки сразу же идти на обострение отношений с Советским Союзом). СССР в ответ избрал тактику подписания двухсторонних договоров о ненападении со всеми странами, граничащими с ним, дабы перекрыть любые лазейки для организации агрессии против себя с запада, и добился очень значительных успехов на этом направлении.

Короче говоря, в догитлеровский период Запад (прежде всего, Англия) так и не смог реализовать свою мечту — организовать вооруженное нападение на СССР консолидированными силами различных европейских шакалов, которых пыталась объединить по своей эгидой Великобритания. Произошло это по нескольким причинам, сред которых особо выделяются следующие три. Во-первых, сколотить послушное стадо агрессоров из европейских шакалов на так называемой демократической основе Англии не удавалось. Шакалы — они и есть шакалы. Демократии не поддаются. Не говоря уже о том, что каждый из них выдвигал свои требования, которые кардинально противоречили требованиям других шакалов. И урегулировать эти требования было невозможно. К слову сказать, Сталин прекрасно это знал по донесениям разведки и потому более чем адекватно реагировал. Так, еще в политическом отчете ЦК на ХЧ съезде ВКП(б), проходившем 2 — 19 декабря 1927 г., он говорил: «Попытки Англии создать единый фронт против СССР пока еще не удались. Причины этой неудачи: противоречия интересов в лагере империалистов, заинтересованность некоторых стран в экономических связях с СССР, мирная политика СССР, противодействие рабочего класса Европы, боязнь империалистов развязать революцию у себя дома в случае войны с СССР. Но это еще не значит, что Англия бросит свою работу по организации единого фронта против СССР, что ей не удастся организовать такой фронт. Угроза войны остается в силе, несмотря на временные неудачи Англии» [221] .

Во-вторых, существовала серьезная угроза того, что якобы просоветски настроенная часть германского генералитета не пойдет на агрессию из чисто прагматических соображений. В те годы рейхсвер был решающей политической силой Германии — как говорил в 1930 г. военный министр Германии Вильгельм Гренер, «в политической жизни Германии не должен быть сдвинут ни один камень, без того, чтобы рейхсвер не сказал бы своего решающего слова» [222] . Следовательно, прежде чем устроить нападение на СССР, необходимо было переформатировать стандарты поведения и мышления рейхсвера, но особенно же самого германского генералитета. А это было возможно только в одном случае — в случае приведения к власти нового, но предельно агрессивно настроенного лидера, которому и агрессивным идеям которого генералитет и весь рейхсвер были бы обязаны присягнуть. Что, кстати говоря, и произошло в 1934 г. после устроенной Гитлером по требованию, в том числе и рейхсвера, «ночи длинных ножей».