Вспомнить, нельзя забыть
вернуться

Колосова Марианна
Шрифт:

НЕ УБЕЖАТЬ…

Пора устать от этой чепухи, От этого надуманного вздора: Вам — пересчитывать мои грехи, А мне — скучать от ваших разговоров! Друзья мои, знакомые мои Все мечутся без толку и без цели. Я часто повторяю в эти дни: «Ах, как вы мне безумно надоели!» И, наконец,… тряхнуло их чуть-чуть. Забыта я. Друзья — в огне событий! Я рада. Хорошо бы отдохнуть, Уехать… все равно, куда хотите. И жить в тиши, и не читать газет. Не слышать злых однообразных споров О том, чего и не было, и нет, О чем не может быть и разговора. Замучила меня белиберда! Кто прав, кто виноват — неразбериха! Бежать, бежать от всех и навсегда, Чтоб жить светло и радостно, и тихо. Но ужас в том, что нет дорог иных, И люди одинаковы повсюду! И даже… если я уйду от них, То, все равно, счастливою не буду… «Рубеж». 1938. № 15. с. 1

СТИХИ, ОПУБЛИКОВАННЫЕ ПОД ПСЕВДОНИМОМ «Н. ЮРТИН»

ВНЕ КРУГА

Замкнуть свой круг я не могу; Ведь, в замкнутом кругу — неволя! Я в недрах сердца сберегу И ненависть мою к врагу, И луч моей любви и боли. Замкнуть свой круг я не хочу! Зачем безгранному границы? Вверяя жизнь свою мечу, Встречая смерть — я промолчу Перед тобой, судьба царица! Боюсь, что в замкнутом кругу Я истомлюсь, как в клетке птица… Ведь, не иду я, а бегу! Я ждать и медлить не могу, — Душа навстречу жизни мчится! Люблю сейчас я и любим, В глаза смотрю сегодня чьи-то… Но завтра буду жить иным, И будет прошлое, как дым, — Развеяно и позабыто… Быть может, завтра будет бой… И, вот, солдат, влюбленный в шашку, Прощаясь мысленно с тобой (Сраженный пулей и судьбой), Я уроню мою фуражку… Под сводом голубых небес Мне станет вдруг темно и скверно? Вдруг черт покажет край чудес? Но не смутит меня и бес, А беса я смущу, наверно! Замкнуть свой круг я не хочу Я не привык к тискам неволи И если с жизнью я шучу — За шутки смертью заплачу! Скажите, плохо это, что ли?! «Рубеж». 1929. № 41

РУБИКОН

Вот и близко, а как будто вдалеке? Все друзья, а мне все чудится — враги? Говорят на непонятном языке, Вместо лиц у них — белесые круги. Кто-то спрашивал: «ты, что не узнаешь? Я знаком с тобой давно, уж пятый год. Отвернулась? Стал я видно не хорош?» Кто-то руку по-приятельски мне жмет. Моя новость всех новее новостей, Потому-то я о ней и промолчу… И никто из окружающих гостей Не поймет, чего так жадно я хочу… Говорю и пью вино я не спеша. Дрогнул, звякнул мой надтреснутый бокал! Ах, страшней всего, когда кричит душа! Это знает только тот, кто испытал… Что же делать, если молодость бледна? Что же делать, если молодость, как сон? И недаром, эта песня — «пей до дна»! С губ прикушенных срывается как стон… Песня, ночью вместе с нами плачешь ты, Ты мне снилась в невеселых моих снах. Мне казалось, — плачут звезды и цветы, Потому что наша молодость в слезах… Так смешай же вместе слезы и вино, Терпкий Вермут будет чуть солоноват. Ты страдаешь? А кому-то все равно, В нашем горе кто-то третий виноват… Как тоскливо! Чем ты это объяснишь? Мне мешает рассмотреть тебя туман. Ты как маленькая, серенькая мышь Неожиданно попавшая в капкан. Только выручить тебя я не могу, А советую смириться и терпеть. Пусть и я свою мечту не сберегу, Но с достоинством сумею умереть! Твое платье, твое платье цвета беж, Жемчуг крупный, камни — слезы-перезвон! Берегись, быть может это не рубеж; Берегись, быть может это… Рубикон! Ты не каждую черту перешагнешь, Ах, запуталась душа твоя в шелку! За наряды свою гордость продаешь И за жемчуг — полюбовную тоску… Но бессильна твоя тонкая рука; Посмотри-ка, мои пальцы словно сталь! Я не знаю, почему ты мне близка, Я не знаю, почему тебя мне жаль? Этой ночью плачут звезды и цветы… Потому что наша молодость, как сон… Мы с тобою возле горестной черты. Возле речки, чье названье — Ру-би-кон! «Рубеж». 1929. № 19

САД САТАНЫ

У ворот сатанинского сада Ядовитая никнет трава. Заостренные колья ограды, — И на каждом колу… голова. И нигде никому не расскажут, — Потому что никто никогда — Сатанинского странного стража Из живущих еще не видал. Честным словом заверить не смею, — Не поверит ни враг и ни друг: Страж — с изящной головкой камеи, — Многолапый огромный паук. Сад чернее самой преисподней, — Грешных душ золотая страна! В ночь Голгофы печалью Господней Проклят он, как и сам сатана… Расцветают гигантские розы, — Грешной кровью полны лепестки. Словно туча, — над садом, угрозой, — Тень от черной хозяйской руки. Сладострастие огненных лилий И бесстыдство чудовищных роз Взмахом черных тяжелых воскрылий Затхлый ветер из сада принес. Меж корнями гниющего дуба, Тело в круглые кольца свия, Человечьи пунцовые губы К поцелуям готовит змея. Чей-то вскрик приглушенный и слабый… Кто-то пал к сатанинским ногам… Желтой лапой огромная жаба Бьет Иуду по бледным щекам. А в пруду — стоаршинные спруты С хищной страстью прекраснейших лиц Ласки ищут земной на минуту У непуганых насмерть блудниц… Там — камыш шелестящий и гибкий… А цветы сатанинской страны Расцветают от злобной улыбки Властелина судеб — сатаны. И кричит сатана гулким криком, Зажигая над садом звезду: «Я — мудрейший, великий в великом, Ни к кому на поклон не пойду! Ни цветистый Коран Магомета, Ни блаженная мудрость Будды, Ни рожденный в стенах Назарета — Не потушат горящей звезды!» А звезда над деревьями сада Брызжет кровью, сверкает огнем! У властителя черного ада Черный сад, черный день, черный дом… ……………………………………………………………………….. В алый час наступленных страданий Знаю, что в сатанинском саду После долгих бездельных скитаний Свою горькую пристань найду!.. «Рубеж». 1929. № 31

ДЖИОКОНДА

Поведай, неулыбчивая, кто ты? Откуда ты, печальная, пришла? Морщинка горечи, упорства и заботы Между бровей сурово залегла… Скажи, неразговорчивая, где ты Искала то, что в жизни не найти? А впереди как будто нет просвета, А впереди — избитые пути… Не скажешь ты! Я знаю, ты не скажешь! А много накопилось горьких слов… Ты мне в ответ не улыбнешься даже, В твою печаль влюбиться я готов! Твое молчанье сберегу я свято. И я молчу. Но ты меня поймешь. Во мне найдешь потерянного брата, Не встреченного милого найдешь… Ах, может быть, таких как ты, немало, Ах, может быть, таких и вовсе нет? Ты в жизни много радости теряла? И вновь молчанье жуткое в ответ. Спою тебе я песню удалую О тех, кто жизнь любить не перестал! Заплаканные очи поцелую, И поцелую скорбные уста. И я надеюсь, снова ты поверишь, Что мы с тобой на свете не одни. Не все перед тобой закрыты двери, Не все еще потушены огни. А жизнь… Я знаю, что это такое! Я знаю, для живого нет границ! И будущего книгу мы откроем, Где много непрочитанных страниц… Скажи, неразговорчивая, где ты, Не спрашивая, научилась знать? Я думал раньше, — только мы, поэты, Чужую душу можем разгадать. И вот за то, за то, что ты такая, За то, что разгадать тебя нельзя, Загадку Джиокондой нарекая, Я засмотрелся в странные глаза… ……………………………………………………………………….. Уйду от всех! Уйду в страну такую Где звезды отражаются в воде. Поймите, я мучительно тоскую О женщине… не встреченной нигде!.. «Рубеж». 1929. № 13

ЛЮБОВЬ БРОДЯГИ

Мог бы девушку украсть я, Нет предела злой отваге! Но зачем бродяге счастье, Но зачем жена бродяге? Я давно брожу по свету, Много видел, много знаю… Но рассказывать об этом Не могу и не желаю. Правда, не был я пиратом, Не убил и не ограбил. Что я делал? Это — свято! Не узнать об этом бабе: Волос долог, ум короток… А душа с наперсток, что ли? Чтобы стал я тих и кроток? Чтоб забыл о дикой воле? Чтоб любовной цепи звенья Пели вечно аллилуйя? Чтоб исканья и волненья Я сменял на поцелуи? Нет, уж этого не будет! До свиданья, дорогая! Пусть меня осудят люди, Что с позиций отступаю. Лучше уж концерты волчьи Буду слушать ночью в поле, Буду жить, как раньше, молча, Но по-своему, на воле. Мог бы девушку украсть я, Нет предела злой отваге! Но, зачем бродяге счастье, Но, зачем жена бродяге? «Рубеж». 1929. № 22

ПАМЯТЬ

Жить мне недолго осталось, — Я рассчитаться готов. Богу — тоску и усталость, Людям — книжонку стихов. Память? Не надо, не стоит, — Травы забвенья густы. Кладбище — место покоя, Знак мировой пустоты. В вечность бездонную тонут Странных людей имена… Недолговечность картона, Память, тебе суждена! «Рубеж». 1929. № 50

НИЧТО

Не пожалею, что уйду я от земли И встречу утро новое вдали. И сказочные белые слоны Пойдут к границе Голубой страны. А ты был этой бурной жизнью пьян, Но не измерил Тихий океан… Ты звезды в синем небе не считал, Не плакал возле Неприступных скал… Ты не пойдешь со мною за мечтой? Искать со мной чудесное «ничто»? Безликое, безмолвное оно, — Найти его И мне не суждено. Ни в этом и ни в будущем году Его я не пойму и не найду. Но слышу, как оно в душе поет: «Иди вперед!» «Рубеж». 1929. № 44