Шрифт:
Первое, что я почувствовал, — это качающуюся подо мной палубу. Запах соли, брызги, пение волн и лица моих соплеменников надо мной. Не встревоженные, нет, но будто узревшие богов были они. Магни сказал, что вошел в меня прапредок рода, едва мой взгляд и взгляд конунга Сарана встретились. И ревел я будто медведь, и держали меня четверо людей, ибо сила во мне была великая. А потом упал я, и прежде чем пена появилась на губах моих, будто чужим голосом прозвучали слова на древнем наречии, на котором сейчас слагают висы мудрые скальды.
Никто дословно не мог запомнить слова те, но настолько они были мудры и проникновенны, что когда Магни перевел их на язык юга, лицо короля стало сурово и торжественно. Фенриром, древним Великим Волком, что в конце времен поглотит солнце, назвал я короля. И так достоверно говорилось об этом древним языком, что поняли все: телом моим воистину овладел прапредок, чтобы говорить с королем вандов.
Король же сказал, что сие есть доброе знамение. Ибо он и есть тот грозный волк, что разгонит стадо северных трусливых овец, и перекусит глотки всем авиньским и мэнгерским собакам. И в знак великого этого знамения, что явил потомок древнего рода и древней крови, отныне на гербе Сарана будет изображена оскаленная волчья морда, которая будет грозить врагам, а народу островов напоминать о том, что чтит король Сарана древние заветы и чтит веру предков народ скэлдингов.
Вместе мы победим многих врагов, когда в дружине будут биться бок о бок воин, в чьем теле дух великого прапредка медведя, и король, в коем живет дух древнего волка.
Услышав речи, что говорил мне конунг наш, я оперся на локти, чтобы встать, ибо негоже воину лежать, когда он не ранен, а повелитель его стоит над ним. Но конунг велел отдыхать, ибо божественное откровение отнимает много сил. Потом же приказал наполнить рог пивом, дабы исконный напиток наш помог мне побыстрее вернуть силы. Я лежал на палубе драккара и смотрел в синее небо. И в вышине я заметил птицу, что развернула свои огромные белые крылья и парила так. И подумалось мне тогда, что как эта птица свободно парит в небе, так и вольно живется нашему народу, нашим обычаям, нашей вере. И да хранят боги нашего конунга Магни II Справедливого и короля Сарана Ательреда II Великого Волка.
…Вот поэтому скэлдингам и удалось сохранить до наших дней свою социально-культурную уникальность. Что же касается их традиционной этнической религии, то за века она успела пройти ряд существенных трансформаций, которые прошли не без влияния арианства.
Но вернемся ко временам Ательреда II. Фактически до Большого посольства, как оно было названо в скэлдингских сагах и саранских хрониках, ни о каком военном союзе не могло быть и речи. Положительный нейтралитет, который сохранялся при последнем наместнике, был выгоден обеим сторонам, но в случае войны конунг скэлдингов вряд ли послал бы свою дружину на помощь.
В истории Большого посольства остается много неясного. Всем известная сага «Посольство к Фенриру» пронизана религиозным мистицизмом традиционной религии скэлдингов. Но характерно, что Фенрир, древний Волк скандинавской мифологии, относился к пантеону темных божественных сущностей, и поэтому нам остается только гадать, почему эта идентификация возможного будущего союзника как темного божества разрушения сыграла такую положительную роль. Впрочем, в силу отрывочности и разрозненности дошедших до нас мифов, записанных впервые Бьрни Сноурсоном лишь спустя триста лет после Большого посольства, возможное решение головоломки с королем и Фенриром навсегда скрыто от нас.
Но, конечно, всего этого мистического наслоения, возможно, даже более позднего, чем времена правления Ательреда II, могло бы и не быть, если бы в посольстве не участвовал будущий конунг Рагнар Два Меча, пожалуй, один из самых значимых правителей скэлдингов.
Судя по хроникам Ансельма из Талбека, которые ни в коей мере не противоречат ни саге «Посольство к Фенриру», ни тем более «Как Рагнар стал конунгом», конунг страдал редкой формой эпилепсии, передающейся по наследству. При этом самому приступу, по всей видимости, предшествовал резкий выброс в кровь огромной дозы адреналина и гормонов, что многократно увеличивало физическую силу и частично блокировало некоторые нервные узлы. Людей, страдавших этим заболеванием, в Северной Европе и на островах скэлдингов называли берсерками, или воплощением первопредка медведя (реже волка). Берсерки были явным пережитком архаичного родового тотемизма, который вполне уживался и с более поздней языческой системой верований.
В литературе укрепилось мнение, что войти в состояние берсерка мог любой воин, приняв наркотический отвар из ядовитых грибов. Однако современная медицина все-таки склонна четко различать симптомы наркотического отравления и симптомы редко встречающейся и по сей день не только у северных народов разновидности эпилепсии. Однако ошибки в художественной литературе, пожалуй, навсегда сохранили за северными народами славу поедателей мухоморов.
Но все-таки вернемся к теме Большого посольства и попробуем разобраться, каким образом королю, или же тем, кто стоял за его троном, удалось убедить скэлдингов не только участвовать в обороне Сарана, но и заполучить их в качестве союзников в агрессивно-наступательной войне против Мэнгера.
Глава VIII. Ательред II, милостью Божией король Сарана
Боже, как же жарко на этом треклятом пути паломника. Если бы не шляпа с широкими полями и белая хламида, зажарились бы мы здесь. Даже гвардейцы надели поверх кольчуг белые хламиды и нацепили шляпы поверх шлемов. Дон Лумо, кстати, тоже облаченный в одежды паломника, запретил им снимать доспехи. Мало ли?
Путь в Сан-Пьетро-де-Компастелло — один из трех главных путей паломника. Первый и важнейший из них — путь в Ершалаим, к гробнице Иисуса, Сына Господня. Путь этот долгий, но безопасный, ибо охраняют его воины адрианопольского кесаря.
Второй по значимости — путь в Авиньо, к гробнице святого апостола Павла. Нам, еретикам, туда дорога заказана. Третий же, которым мы сейчас и движемся, заказан северянам, хотя мы уже многократно говорили о том, что мирным паломникам путь открыт. Но все же желающих пройти третьим священным путем среди северян не находится. Однако считается, что тот, кто прошел пешком всеми тремя главными путями паломника, обретает великую благодать, и прощаются ему все грехи, пусть и самые страшные.
Фыркают мулы, нагруженные бурдюками с водой и корзинами с припасами, гулко позвякивают ракушки, пришитые к нашим шляпам. Ругаются гвардейцы, оступаясь на узкой дороге. Дон Лумо периодически останавливается и утирает обильно выступающий пот. Идем молча, не тратя сил на пустые разговоры. Я изредка встречаюсь взглядом с доном Лумо и мы будто бы ведем неслышный диалог. Дон Лумо улыбается и кивает мне.
Мой посох мерно стучит по каменистой дороге. Я почти ничем не отличаюсь от обычного, смиренного паломника. Разве только перевязью с мечом. Кольчугу я наотрез отказался надевать. Я точно знаю, что со мной ничего не случится. Откуда? Просто знаю и все.
В пути хорошо думается. Размеренный шаг, однообразный пейзаж создают для этого отличные условия. И подумать есть о чем. Десять дней прошло с того достопамятного дня, как запыхавшийся гонец прискакал в Авиньо. Папа провозгласил крестовый поход против саранской ереси. Да, по моим подсчетам, это должно было случиться недели на две позже. Видимо, поторопил святой престол и мэнгерского государя, и генеральные штаты, да и собор провели, особо не затягивая.
Поход-то провозглашен, но чтобы собрать большое войско, нужно время. Бароны и герцоги севера торопиться не будут. Так что у нас в запасе есть минимум пять-шесть недель. Много это или мало? Я пока не знаю. Время покажет.