Шрифт:
А так мне вообще все ясно. Вот такой я самоуверенный теперь, после того, как отрекся от Великой Игры, по сути своего родного дома в сотне обитаемых миров. Вот ради них, толпящихся в королевской палатке, и отрекся.
Все правильно, другого и ожидать нельзя. Они занялись наукой. Нет, не схоластикой и догматикой, а медициной, химией и астрономией. И нет у них другого выхода, кроме как уйти к мятежному королю.
— Скажите, сударь… — Не поворачивается у меня язык назвать человека с телосложением воина святым отцом. Братом воином — тем более. — Вы верите в то, что я антихрист или, по крайней мере, слуга Темного?
— Нет, вы просто государь.
— «Просто государь»… Отлично сказано, ей-богу! — Я усмехаюсь, но они-то не знают чему, а я знаю. Потому что теперь я достоверно знаю, что я слуга зла. — Что ж, подтвердите свою преданность мне, ударьте в тыл мэнгерцам!
От такого предложения бедного магистра аж передернуло. Он открывает рот, но не в силах ничего сказать.
— Что ж, сударь мой, вы выдержали испытание на честность. Если бы вы согласились ударить в тыл, я бы принял вашу помощь, но вас бы всех перебили, тех, кто останется в живых. Мне нужны честные слуги, а не подлецы. А еще мне нужны живые, а не мертвые ученые и книжные люди. Скажу вам более, и это понравится вам: я даже не буду от вас требовать перехода в арианство. Молитесь так, как вам угодно, и проводите церковные обряды, как вы соблаговолите. Саран — это королевство свободных, здесь каждый волен молится, как и кому угодно, лишь бы он был верен государю.
— Мы многое провидели, государь, и люди мои уже сейчас переходят в ваш лагерь.
— А если бы мы не нашли общего языка?
— Что ж, мне говорили, что вы не сжигаете своих врагов, убивая их железом.
— Пока нет. — Я улыбаюсь как можно плотояднее.
Магистр молчит и тоже улыбается. Открыто и честно, как и подобает новому вассалу Сарана, королевства свободных. Мы здесь не терпим лжи, лицемерия и подлости. Во всяком случае, я позаботился, чтобы об этом трубили на каждом углу. А на деле? На деле бывает по-разному, очень по-разному. Но не так важно, какой ты есть, а важно, что о тебе думают и говорят другие. По-моему, так. Хотя я бы тут поспорил с самим собой… Но, конечно, потом, потом, после битвы.
…И подводя итог обзору книг об ордене Сердце Иисусово, я могу с уверенностью сказать, что для историков-популистов иезуиты стали неким мистическим фетишем, который можно удачно продать, если добавить к реальным событиям немного религиозного мистицизма и древних легенд. Однако о просветительской деятельности ордена, о его экономической и властной структуре в современной исторической литературе мы можем найти очень немного. Единственным исключением, о котором я уже говорил выше, является книга Джульберто Одретти «Иезуиты: семь веков просвещения», однако в ней, по большей части, мы можем найти подробное описание деятельности ордена на протяжении последних двух веков, когда Сердце Иисусово уже давно потеряло свой статус военно-религиозного ордена и превратилось в мощный образовательный синдикат, владеющий учебными заведениями по всему миру.
Однако, если на время отбросить ненужный нам пока мистицизм и обратиться к экономической ситуации в Мэнгере, в частности — в Святом ордене, перед войной с Сараном, то мы без труда увидим истинные мотивы так называемого «великого предательства».
Согласно протоколам заседания капитула Святого ордена, датируемых годом начала Крестового похода против саранской ереси, иезуиты уже вели самостоятельную экономическую деятельность: начав строить отдельные командорства, они делали акцент на открытии школ для ремесленников и торговцев средней руки, при этом имели немалый доход от платного обучения купцов и зажиточных горожан, а также от подношений городских магистратов, которые видели в иезуитах не только свет во мраке общего невежества членов Святого ордена, но и возможность реальной юридической защиты от бесконечных грабежей, инспирированных под религиозные процессы, а они заканчивались всегда одинаково: казнью и полной или частичной конфискацией имущества.
Однако иезуиты, не смотря на папскую буллу выделении их в отдельный орден, все-таки не могли получить статус полностью самостоятельного ордена и вынуждены были ежеквартально отчитываться перед великим магистром Святого ордена обо всех своих доходах и расходах. Также ни одно новое начинание не могло претвориться в жизнь без письменного согласия того же великого магистра, а нередко и малого капитула ордена. Таким образом, орден, давно отколовшийся от своего прародителя, находился в жестких политических и экономических тисках, не имея возможности строить новые школы, вводить новые курсы для студентов, кроме канонических, одобренных Святым орденом.
И, безусловно, в короле Сарана они видели того человека, который даст им вожделенную экономическую свободу, а также довольно большие земельные угодья для ведения сельского хозяйства и строительства новых школ. Ради этого они были готовы не только предать Святой орден, но и выступить против него с оружием в руках. Руководство иезуитов было одержимо идеей всеобщего начального образования и получения прибыли от обучения студентов на следующих, более высоких степенях. Они, как и многие «обиженные», пришедшие под руку Ательреда II, были людьми, намного опережавшими свое время и поэтому не вписывавшимися в жесткую средневековую архаику Мэнгера.
Также стоит развеять миф о том, что предательство было вызвано начавшимися массовыми преследованиями иезуитов, которые занимались науками, в том числе и практическими изысканиями. Это, конечно же, еще одна сказка. Святой орден был сам заинтересован во многих научных изысканиях, особенно в военной и медицинской областях.
В финансовых реестрах ордена мы можем найти данные о баснословных суммах, выделяемых на оборудование научных лабораторий, закупку инструментов и материалов. Другое дело, что Святой орден ни в ком случае не хотел делать результаты этих исследований достоянием гласности, а использовать их исключительно на благо ордена. Безусловно, такая политика закрытой научной деятельности была не по вкусу иезуитам, стремящимся свои научные исследования обратить на службу прогрессу.
Также ни в коем случае не стоит уподобляться популистам от истории и думать, что решение о переходе иезуитов под власть Сарана родилось ночью перед битвой. Это абсолютно не соответствует истине. До нас дошла и переписка иезуитов с королевской канцелярией, и тайные протоколы собрания капитула новоявленного ордена, и многие другие документы, фрагменты которых я приведу ниже. Но чтобы более ясно представить, каким образом фактически и юридически совершился этот переход религиозного ордена к королю, исповедовавшему другую веру, нам все-таки необходимо еще раз обратиться к событиям той достопамятной ночи и следующего за ней дня.
Глава XIII. Ательред II, милостью Божией, государь Сарана
Местность с холма просматривалась очень хорошо. Даже никого увеличительной трубы не надо было. Утро было ясным и солнечным. В такой день хорошо отправиться к реке или на берег моря, насладиться последними теплыми деньками уходящего лета. Так нет же, у нас сегодня великая битва народов, которая с высокой долей вероятности попадет в местные анналы. Однако о том, как это будет описано, целиком и полностью зависит от исхода сражения. Историю, как известно, пишут победители.
Скэлдинг Рагнар и магистр иезуитов стояли тут же, рядом со мной, и напряженно всматривались вдаль. Магистр подслеповато щурился — видимо, сказывалось усердное сидение за книгами при тусклом свете свечи или масляной лампы. Рагнар книжек, по-видимому, не читал и, скорее всего, вообще читать не умел, что, в общем-то, не сильно отразилось на его умственных способностях. Человек это был смелый, открытый, жестокий, ну а про его наследственную болезнь я уже рассказывал. Для воина его народа такое только во благо.
Первое сомнение в победе над крестовым воинством появилось у меня тогда, когда я увидел, как войска Мэнгера начинают строиться в боевые порядки. Да, ничего не скажешь, хорошо поработали пропагандисты папы Иннокентия IV. Много, очень много народу придется нам сегодня убить. И что самое страшное: до полудня, когда, по расчетом доктора Фаустиано, должен бы настать локальный конец света, надо было еще дожить.
Однако я возлагал надежды не только на чудеса и знамения, но больше всего на дисциплину. Ранним утром я в сопровождении приближенных объехал все военные лагеря и как следует напугал всех командиров. Для усиления эффекта устрашения за моей спиной все время маячил дон Лумо и зловеще вращал глазами. И как это у него получается: строить такие зловещие гримасы? «За малейшее нарушение приказа, независимо от происхождения и положения в войске, ослушник подвергается жестокому наказанию без предупреждения».
Дабы не быть голословным, я сам лично отрубил головы двум десятникам, которые, мягко говоря, были малость нетрезвы с утра. Приказ есть приказ. Предупреждал, что никакого пьянства? Предупреждал. Получите.
Надо сказать, что рыцари наши южные никаких нареканий не получили. Видимо, все-таки это рыцарская честь, рыцарский этос, который только-только начинает складываться, сыграли весьма положительную роль. Каждому — от знатного предводителя своих вассалов до простого оруженосца — не хотелось опозориться перед королем и бросить тень на свой древний род. Молодцы рыцари! Хотя какие они рыцари по сути? Пока еще просто тяжеловооруженные конники.