Ольга рассмеялась. Акулина любила разговаривать на простоватый лад и в шутку относилась к ней, как к маленькому ребенку. Веселая кухарка только две вещи любила в жизни — готовить и балагурить.

Ольга отправилась проведать Дуню, но дверь оказалась запертой, а под ней сидел бледный Тюрин.

— Василий, что ты здесь делаешь? — удивилась Ольга. — Ты же должен был в лавку ехать?

Тюрин покраснел, явно засмущался, но ответил с вызовом:

— Не работает она сейчас. К явлению Святого Духа все готовятся, к святой Троице, а я нынче в деревне на постое. — И более тихо добавил: — У бабки Матрены. *

— У Дуниной родственницы? — еще больше удивилась Ольга. — И как Матрена поживает?

— Глуха, почти слепа. Дуня ее последняя надежда. Не знаете, что с ней в бане приключилось?

— Сама не понимаю, Василий! Никогда такого не было с Дуней, она баню пуще всего любит, просто обожает! Всегда самый горячий пар себе устроит, никогда пониже не ляжет. Всякие хитрости женские банные знает. А тут и не побыли совсем, как она без чувств упала. Что Александр Николаевич-то говорит?

— Да ничего! Двери запер и сказал, что осмотреть ему ее нужно.

— Ты не переживай. Александр Николаевич хороший лекарь, он о ней позаботится, ступал бы домой. Только Матрене не говори пока ничего, чтобы она не пугалась раньше времени.

— Нет, Ольга, я подожду, — с нажимом сказал Тюрин. — Дуня хорошая девушка. Мы с ней очень поладили, пока все о твоей болезни переживали. Она молилась усердно очень и помогала во всем. Я хочу увериться, что она здорова.

Ольга пожала плечами и отошла от дверей. Рядом, в маленькой зале, стоял столик для рукоделия. Ольга не любила этого, но пойти к себе и предаться смешиванию разных лекарств она не могла, поэтому пришлось изобразить заинтересованное отношение к цветной пряже.

Метелин вышел из комнаты через час. Все это время нервный Тюрин почти не разговаривал и постоянно курил трубку. На всеобщий шум прибежал даже Расточный, который теперь жил в усадьбе, чтобы не оставлять Ольгу одну да и чтобы не дальний путь был на службу.

После истории с наследством как-то получилось, что и Расточный, и Тюрин стали считаться чуть ли не членами семьи, тем более что и семьи-то как таковой не было.

Алекс усмехнулся, увидев процессию, собравшуюся в зале рядом с комнатой. Задержал глубокий, задумчивый взгляд на Тюрине и нараспев произнес:

— Приветствую вас, друзья мои! Не много ли чести для одной лишь крепостной девки? Ничего, собственно говоря, и не приключилось, обычный обморок, от жары. — При этом он дурашливо раскланялся и театрально склонился к Ольге:

— Оля, тебя я приветствую особо. Слышал, что сегодня к ужину ты снимешь траур и предстанешь к нам обновленной. Но и так я счастлив видеть тебя безмерно! Ты не представляешь даже, каким счастливым и беспечным ты сегодня меня сделала!

Ольга сначала покраснела, потом побледнела. И едва не убежала из комнаты. Учитывая то, что Александр битый час «осматривал» в комнате раздетую Дуню, сказанное им казалось ей просто оскорбительным. Она решительно не понимала, что он говорит и зачем это делает. Присутствие Расточного и Тюрина только усугубляли ее негодование и смущение.

— Оля, не убегай! — уже серьезно добавил Алекс. — Совсем не этого я хочу, поэтому не вздумай воспринимать мои слова как обидные. Когда же сегодняшний ужин?!

Последние слова он прокричал, уже отойдя от Ольги, и все заметили, что он чем-то очень воодушевлен.

Тюрин подскочил, как обожженный.

— Могу ли я удостовериться, что Дуня действительно здорова?! — с вызовом произнес он.

— Нет! — неожиданно серьезно ответил Алекс и преградил ему дорогу. — Сейчас она спит, и впредь ей надо много отдыхать, насколько позволит хозяйка, а также следить за своим здоровьем.

— С ней что-то не так?! — с раздражением спросила Ольга, которую очень утомляло его непонятное паясничанье.

— О нет, все вполне закономерно. Не хочу строить поверхностных суждений, но у меня есть веские основания предполагать… Как это говорят по-русски? Вот! При-не-сет в по-до-ле! — Алекс картинно изобразил некое подобие акцента, улыбнулся окружающим, но произведенным эффектом остался недоволен.

Ольга в негодовании выскочила из комнаты, не желая участвовать больше в этом балагане. Весть стала для нее ужасной, потому что она прекрасно понимала, каким позором для девушки может обернуться эта история. За Дуню она переживала даже больше, чем за себя, бедняжку теперь никто не возьмет замуж! Даже если все так, Алексу следовало промолчать, тогда можно было бы как-то скрыть позор. А если он ошибся, то слухи теперь испортят бедной Дуне всю жизнь! С этими мыслями Ольга убежала к себе в покои.

Расточный, изогнув брови, застыл в раздумьях. Он скрестил руки на груди и явно занялся подсчетами. По его лицу Метелин пытался угадать, знал ли Расточный о существовании дневника? Читал ли о похождениях барина или догадывался о них, так как работал здесь давно, а шила, как известно, в мешке не утаишь. Что считал сейчас Расточный? Не окажется ли так, что Дуня носит сейчас в себе самого настоящего наследника, а именно незаконнорожденного ребенка Истопина?

Эх, старый интриган! Везде и во все совал свой нос, а тут не уследил? Метелину было крайне весело озадачить окружающих. Он точно знал сейчас две вещи, которые очень радовали его. Первая, кем именно являлась разбитная бабенка, услаждавшая барина, а вторая, что отцом ребенка, которого она, возможно, носит в себе, никак не мог быть покойный барин. К тому времени Истопина уже давно похоронили — срок беременности Дуни был слишком мал. Этих знаний Метелину вполне хватало, чтобы от души забавляться происходящим. Например, хотя бы реакцией этого прощелыги Тюрина! Ишь, как запрыгал!