Под балдахином, с их гербом,

От предка павшего в Орде,

Преемственно, сын за отцом,

Стоял старейший в роде...

Впервые к князю Сергею приходят мысли о своей связи с предками. Неожиданно перед ним проходит видение — суд предков над умершим отцом:

Суд предков — за душу свою Ответишь Богу, мол, а нам Поведай, как служил царю Хулы не нажил ли отцам.

И оказывается, что хула роду — воспитание сына, не знающего предков, отколовшегося от родовой традиции. Постепенно для молодого князя прошлое, глубина времен становится

Уже не мертвый и пустой,

А чем-то целым и живым,

Какой-то силой роковой,

Которой все уже давно,

Что нас волнует и крушит,

Разрешено, умирено...

Обрыв исторической традиции для Майкова может быть восстановлен, как может быть побеждена и смерть.

Необходимо отметить характерную как для цикла «Отзывы истории», так и для всего творчества поэта черту — постоянное обращение к теме смерти («В Городце в 1263 году», «У гроба Грозного», «Ломоносов», «В Айя-Софии», «Суд предков» и др.) и решение этой темы с христианских позиций.

Простое перечисление произведений, написанных на тему смерти, занимает большое пространство: «Три смерти», «Борьба со смертью», «В темном аде», «Череп», «Кладбище», «На смерть М.И. Глинки», «Два гроба», «Милых, что умерли» и др. Цикл «Новогреческих песен» начинается знаменитой «Колыбельной песнью» («Спи, дитя, мое усни»), прослеживает всю жизнь человека от колыбели, последние же стихотворения посвящены смерти: «Чужбина», «Борьба со смертью», «Ад», «В темном аде, под землею», «Опустели наши села», «Покатилась звезда на востоке». Тем не менее, заканчивается цикл знаменательным стихотворением «Христос Воскресе». Для Майкова

...смерть — не миг уничтоженья Во мне того живого «я»,

А новый шаг и восхожденья Все к высшим сферам бытия...

Умирает Александр Невский и «словно как свет над его просиял головой — // Чудной лицо озарилось красой». В истории страны смерть одного из великих деятелей России не имеет фатальных последствий, так как существует преемственность поколений. В стихотворении «Ломоносов» умирает Петр, но рождается новый гений — Ломоносов.

Но не вотще от Бога гений Ниспосылается в народ.

Опять к нему своих велений Истолкователя он шлет.

Таким образом, преемственность определена Божественным Провидением. Подобно тому, как Ф.И. Тютчев видел в волне проявление вечных законов жизни, также и Майков видит в исторической жизни ту же природу — вечность, неуничто-жимость.

С темой побежденной смерти и конца земной истории связан и большой поэтический труд Майкова — перевод Апокалипсиса. Перевод фрагмента Апокалипсиса был выполнен Майковым в 1868 г. Обращение к Апокалипсису, с конца 60-х годов, стало знаком времени. Мотивы Апокалипсиса звучали в поэзии Полонского («Сумасшедший», «Тишь и мрак», «Заступница»), в прозе Достоевского, Салтыкова-Щедрина, Г. Успенского и других. Изучалась проблема искусствоведением и филологической наукой, в частности, в работе Ф.И. Буслаева «Русский лицевой апокалипсис».

Майков переводит центральный эпизод из Апокалипсиса с IV по X слова, т. е. видение Иоанну сидящего на престоле, затем снятие с книги 7 печатей, а затем появление семи трубящих ангелов и конец времени. Этот композиционно завершенный эпизод объединен у Майкова единой мыслью, итог которой звучит в последней фразе перевода: «Что времени отсель уже не будет». Переведенный фрагмент Апокалипсиса подводит итог всемирной истории, «созидающего времени», и, таким образом, тема Апокалипсиса как бы завершает огромную и многообразную тему исторического времени в творчестве Майкова.

А.Н. Майкову также принадлежит один из наиболее удачных переводов «Слова о полку Игореве». Серьезная, научная работа над переводом продолжалась в течение четырех лет, которые сам поэт назвал «вторым университетом» по филологическому факультету. Опубликована работа была в 1870 г. с предисловием и комментарием переводчика. В причинах обращения Майкова к переводу «Слова» есть и случайное и закономерное. Закономерным являются тот интерес, уважение, которые испытывал поэт к русской истории, древней культуре России. Серьезное изучение старообрядчества, обращение к такому памятнику древней литературы, как «Повесть о Варлааме и Иоасафе», цикл стихотворений «Отзывы истории», рассказы для детей о русской истории — все это свидетельствует о том, что появление перевода «Слова о полку Игореве» было закономерным. Но был и элемент случайности, может быть, кажущийся. В черновике письма к M.JI. Златков-скому, работавшему над биографией поэта, Майков пишет: «Напал на него случайно: старшему сыну в гимназии пришла пора его проходить; думаю, памятник чудесный, дай, сам с ним прочту — и начал разбирать по екатерининскому тексту, изд. Пекарским, без знаков препинания, написано все сплошь в одну строку. Стал делить на части, руководясь единственно ходом творчества самого певца. Прочел, восхитился построением — но для справки в темных местах взял русские переводы, черт возьми! Все не так делят и понимают, дробят памятник, он является чем-то бессвязанным, глупыми отрывками...» Таким образом, перевод первоначально был предназначен сыну-гим-назисту. И черновики предисловия Майков озаглавливает: «Вместо предисловия. Моему сыну» — и пишет далее: «Хотелось бы мне, милый мой Коля, чтобы ты хорошенько понял драгоценнейший памятник нашей старины — “Слово о полку Игореве”. Не зная, как объяснить тебе его хорошенько и передать, как я его понимаю, — я решился перевести его на нынешний наш язык». В результате, перевод был предназначен, конечно, не только ребенку, но читателю простому, «неискушенному», и в этом сказалась та определенная просветительская миссия, которою возлагал на себя Майков. Внимание к воспитанию детского художественного вкуса, формированию детского мировоззрения очень важно для позиции Майкова. Не случайно детские хрестоматии, учебники (особенно для младшей школы) до сих пор наполнены стихотворениями Майкова. В свое время по предложению Достоевского Майков написал ряд рассказов для детей по русской истории.

Вероятно, из этой особенности адресата происходят и своеобразные черты самого перевода «Слова». Если в другом, столь же серьезном труде, переводе «Апокалипсиса» поэт ни на йоту не отступает от текста подлинника, то, переводя «Слово», он считает возможным сделать текст более доходчивым. Но в обоих переводах Майков остается верным своему главному принципу — перевести, как ему советовал Достоевский, «без слов от себя» («наивно, как можно более наивно»). В письме к историку Константину Николаевичу Бестужеву-Рюмину при пересылке перевода поэт пишет: «Как я старался во всем этом сохранить тон, чтобы не было претензии... Близко к сердцу мне дело, а не мое маленькое “я”».