— Держите ваши глаза и мысли подальше от леди Тоу, — спокойно добавил Эдриан. Это его дело, и больше ничье. — А теперь отыщите Брэддока, извинитесь за то, что оскорбили его, и спросите, можете ли помочь ему распространить новость.

Нора вернулась с прогулки, когда дом проснулся. Повернув за угол, она едва не столкнулась с Эдрианом, который поддержал ее за плечи, и, отступив, поздоровался:

— Миледи Тоу, доброе утро.

Увидев его при свете этого нового дня, Нора почувствовала, что не знает, как на него смотреть. Эдриан был тщательно одет в темно-зеленый сюртук и верховые бриджи. Лицо узкое, мрачное. Волосы убраны назад. Она вдруг занервничала.

— И вам доброе утро.

Сейчас последует приказ вернуться в свою комнату или объяснить, почему она выходила из дома. Но Эдриан лишь сказал:

— Вы хорошо выглядите. Сон вас освежил?

Нора растерялась. Эдриан спокойно поймал ее взгляд: На лице — никаких следов того, что произошло ночью.

— Да, — пробормотала она. — Со мной все хорошо.

— Рад это слышать. — Он слегка поклонился и продолжил свой путь.

Нора как завороженная смотрела ему вслед. Неужели все так просто? Он решил сделать вид, что она не рассказывала ему о произошедшем шесть лет назад? Неужели это для него ничего не значит?

Она открыла было рот, но прикусила язык. Надо быть благодарной за это его безразличие. Так легче укрепиться в ненависти к врагу.

Однако не успел Эдриан свернуть за угол, как Нора его окликнула:

— Подождите, я...

Он обернулся.

— Да?

Она постаралась принять достойный вид.

— Признаюсь, я удивилась, когда обнаружила, что моя комната не охраняется.

Уголки его губ слегка приподнялись.

— А вы предпочли бы охрану?

— О нет. Разумеется, нет. Но я не могу понять... — Смутившись, она замолчала. Было нелепо говорить, что разумнее держать ее под замком, после того как она чуть не отравила весь гарнизон. — То есть мне хочется знать, что ты им сказал. — Норе не хотелось встретить обозленного на нее солдата.

Эдриан приподнял бровь и подошел на шаг ближе.

— Сказал им? Ты имеешь в виду их продолжительный сон?

— Да.

— Ну как же! Объяснение очень простое. Что это может быть, кроме недоброкачественной еды? Пудинг с молозивом всегда опасен. Надеюсь, ваша кухарка пока воздержится от него?

Нора не сразу справилась с удивлением.

— Неужели ты это серьезно?

— Ну разумеется.

— Но они же не поверят!

— Поверили. — По его непроницаемой мине ничего нельзя было прочесть. Но почему? Почему он решил солгать и спасти ее от гнева солдат? — Больше им ничего не надо знать. — Эдриан оглянулся, потом снова посмотрел на Нору. — Так вы идете?

Это сумасшествие! Может, она еще спит?

— Иду — куда?

— Монтроз обмолвился, что вы намеревались проверить пасеку.

— О Боже, я... я забыла. — Он сам дал ей подсказку.

Эдриан улыбнулся. И какой чудесной улыбкой — простой, без всякого подтекста.

— Значит, дела там идут неважно?

— Нет, почему же, — отвечала Нора. — Вовсе нет. — Ей стало вдруг удивительно легко с ним. Странное умиротворение, которое пришло к ней утром, сейчас вернулось. Она осторожно улыбнулась в ответ. — Там все отлично.

Пчелы не любят дыма и шума, а потому пасека располагалась на приличном расстоянии от дома, в полях, где в изобилии цвел сладкий белый клевер. Бок о бок они шли по траве, еще влажной от утренней росы. В липах прятались птицы, чьи песни были полны неистовой радости.

— Мне кажется, погода еще постоит, — сказала Нора, бросая на Эдриана косой взгляд. Последние несколько минут он молчал и просто шел рядом широким быстрым шагом, но, возможно, более медленным, чем было ему привычно. Придерживая юбки руками, Нора за ним легко успевала. А он рассеянным взглядом рассматривал расстилавшийся перед ними зеленый пейзаж.

— Похоже. — Он поднял лицо к небу и, купаясь в его лучах, прикрыл глаза. Эта простая чувственная радость до крайности взволновала Нору. Смугло-золотистая кожа и выгоревшие светлые волосы придавали ему вид настоящего солнцепоклонника или даже порождения самого солнца. Эдриан выглядел как человек, который знает, как извлечь радость из самого простого удовольствия.

У Норы пересохло во рту. Она вспомнила — внезапно и очень живо — выражение его лица, когда он в юности пытался доставить ей наслаждение. Его полная сосредоточенность, вздох удовлетворения.

— Повезло, — добавил он, и Нора отвела взгляд и глубоко вздохнула.

— Конечно. — Что за глупость, право. Он поднял лицо к солнцу, а у нее захватило дух. Она была так недовольна собой, что голос прозвучал раздраженно: — Только уже слишком поздно. Нас ждет тяжелая зима.

Нора почувствовала, что он посмотрел на нее с любопытством, но не подняла глаз от травы под ногами.

— Да, я слышал о ваших трудностях с урожаем, — ответил он. — Вам придется урезать выдачу зерна?

— А вам нет? — Любой дождь над Ходдерби обязательно пройдет и над Бэддлстоном.