Пока они разговаривали, Джон Викинс придвинул к камину овальный стол, три кресла, принес кувшин воды и круглый хлеб.

— Больше ничего нет, — виновато развел руками Джон, приглашая к столу гостя. — На ужин будут вареные овощи. Профессор Ньютон считает, что хорошее питание мешает умственной деятельности.

— Я с ним абсолютно согласен, — серьезно подтвердил капеллан и тут же весело подмигнул Даймонду.

— Голод улучшает память и обостряет внимание. Великие научные открытия совершаются только на пустой желудок, — тоном, не терпящим возражений, заявил мастер.

Джон Викинс с Даймондом только вздохнули в ответ.

А на следующий день меня уложили в футляр, закутали в старую мантию и осторожно поставили на сиденье кареты, окружив подушками. Исаак Барроу сел рядом и положил на меня свою руку — наверное, для того, чтобы я не свалился, если карету тряхнет на ухабе. Это было предусмотрительно, ведь мы, оптические приборы — созданья хрупкие.

Не буду долго рассказывать о путешествии. Я мало что видел из своего футляра. Оказалось, что самое интересное ждет меня в Лондоне. Из скромной комнаты профессора Кембриджа я попал в королевский дворец!

В первый же вечер после нашего прибытия в Лондон Исаак Барроу осторожно протер мой окуляр мягкой суконной тряпоч- кой, и мы отправились в королевские покои. Король принял нас в роскошной гостиной. Он был окружен целой толпой придворных дам и кавалеров.

— Как сильно увеличивает предметы прибор столь малых размеров? — с любопытством поинтересовался король, увидев меня.

— Почти в сорок раз, ваше величество, — ответил Исаак Барроу. — В этом он подобен обычному телескопу с шестифутовой трубой.

Со всех сторон раздались возгласы восхищения.

— Но это не единственное его преимущество, — таинственно добавил капеллан.

Меня установили перед открытым окном. Барроу, почтительно поклонившись, стал объяснять королю, как я устроен:

— Если вы помните, ваше величество, знаменитый телескоп Галилея был оснащен стеклянной линзой. Это было гениальное изобретение. Но главным недостатком такого телескопа является искажение изображения. Причина этого — неравномерная толщина линзы. Профессор Исаак Ньютон решил заменить линзу тщательно отполированным металлическим вогнутым зеркалом.

— Но, дорогой мой капеллан, — удивился король, — как же можно увидеть небесные светила сквозь непрозрачное зеркало?

— Дело в том, ваше величество, что телескоп, находящийся перед вами, является отражательным. Лучи света попадают в трубу и достигают вогнутого зеркала, — Барроу показал направление хода лучей, — а оно отражает их на плоское зеркало.

— А-а, так внутри телескопа есть еще одно зеркало?

— Да, ваше величество, только оно совсем маленькое и установлено под углом сорок пять градусов к оси трубки. А теперь извольте посмотреть вот сюда, — и Барроу указал на мой окуляр. — Именно через это боковое отверстие, в которое вставлено плоско-выгнутое стеклышко, наблюдатель может увидеть кусочек небесного свода, отразившийся на маленьком зеркале без всяких искажений.

Король с любопытством наклонился и приник глазом к окуляру.

— О, — с восхищением произнес он, — трудно поверить, что перед тобою не небо, каким создал его Господь Бог, а всего лишь отражение этого неба на зеркале!

И в моем окуляре замелькали глаза — голубые, зеленые, карие… Это были глаза придворных, которые до последней минуты изнывали от нетерпения за плечом короля. Сначала я даже растерялся. До этого дня только глаза трех человек заглядывали в мой окуляр: мастера, Джона Викинса и Исаака Барроу. Но к славе и поклонению быстро привыкаешь. Я стоял в окружении людей, которые восхищались мною и мастером. Я торжествовал. Вот он, мой звездный час!

Но я ошибся. Мой звездный час был впереди. Очень скоро Исаак Барроу привез меня в Лондонское Королевское научное общество. Там я понял, что значит настоящий триумф! Мне, конечно, было приятно восхищение короля и его придворных. Но ведь я появился на свет не для того, чтобы мною восхищались, а для того, чтобы помочь ученым совершать научные открытия. И я увидел вокруг себя настоящих ученых, о которых до той минуты только слышал от мастера. Меня рассматривали и с интересом изучали секретарь общества сэр Генри Ольденбург, куратор экспериментов мистер Роберт Гук, архитектор и профессор сэр Кристофер Рен и многие другие. Исаак Барроу отвечал на вопросы, которые сыпались на него градом. Особый интерес вызвал способ полировки моего вогнутого зеркала.

— О, это был очень сложный процесс, — охотно рассказывал Исаак Барроу. — Профессору Ньютону удалось отполировать зеркало с помощью двух одинаковых по размеру круглых медных пластин — выпуклой и вогнутой. Он использовал при этом расплавленную смолу и золу, тщательно отмытую от крупных частиц.

— Прибор, несомненно, представляет большой интерес, однако идея не нова, — послышался вдруг скрипучий голос мистера Роберта Гука. — Астроном Джеймс Грегори еще несколько лет назад предлагал использовать в телескопах зеркало. Да и я сам сделал однажды крохотную трубку длиной в дюйм, которая действовала как огромный телескоп.