— Видишь, — показал ему смотритель, — сюда из казначейства привозят слитки золота и серебра, в которые уже переплавлены старые монеты.

В углу площадки стояли повозки, с которых рабочие сгружали слитки.

— В Минте слитки снова идут в переплавку. Золото плавят в тиглях из обожженной глины, серебро — в железных котлах, вмазанных в печи, — объяснял Холл.

И уж поверьте мне, я смотрел на все это сквозь крохотную дырочку суконного отворота с интересом не меньшим, чем Джон. Так вот с чего я начинался!

Мастера зачерпывали ковшами на длинных ручках расплавленный металл и выливали его в формы. Когда металл застывал, получались полосы.

Мы перешли к машинам с валками. Их приводили в движение лошади, беспрерывно ходившие по кругу. Вот бедняги! Лучше уж быть шилингом, чем лошадью в Минте.

— Посмотри, Джон. Полосы прокатывают между стальными валками несколько раз, доводя их до нужной толщины, а следующая машина вырезает из полос круглые заготовки монет. Потом каждую кругляшку взвешивают. Вес монеты строго определен.

— А если вес окажется неправильным? — поинтересовался Джон.

— Лишний металл спиливают, — пояснял Холл, — а слишком легкие заготовки отправляют обратно в переплавку.

— А теперь спускаемся в святая святых Минта, — предупредил смотритель. — Сейчас ты увидишь, как монеты получают защиту от фальшивомонетчиков.

Мы прошли в специальное помещение, у входа в которое стояла охрана. За работающим станком сидел мастер.

— Мастер прокатывает монеты ребром по стальным полоскам с гравировками: это или простое рифление или рифление с надписями, — показывал Холл. — Фальшивомонетчикам очень трудно подделать такие монеты! Кроме того, у такой монеты нельзя отрезать края, как это часто делали со старыми монетами, не имевшими рифления по ребру.

Мы вновь оказались на улице.

— С прессом для чеканки ты уже знаком, — подвел итог Холл. — Значит, все секреты Минта видел.

— И учти, — заметил смотритель, — Работа тебе предстоит сложная. Минт работает по двадцать часов в сутки. Сейчас от Минта, а значит, и от нас, зависит будущее Англии. Мы должны как можно быстрее закончить перечеканку всей монеты.

— Вам повезло, Джон, — сказал Холл. — В Минте никогда еще не было такого смотрителя, как ваш покровитель Исаак Ньютон. Никто не разбирается в делах Минта лучше него.

После того, как мы расстались с Холлом, смотритель сказал Джону:

— Первое время можешь пожить здесь, в Минте, в доме смотрителя. Он пустует. Я снял дом неподалеку от Тауэра, на Джермен-стрит. После тихого Кембриджа Минт мне показался адом. А сейчас едем ко мне.

Пройдя мимо башни и нырнув под арку ворот, мы вскоре оказались за пределами Тауэра и сели в экипаж. Кучер взмахнул кнутом, лошади рванулись вперед, и через несколько минут мы уже входили в дом, в котором жил смотритель.

За тяжелой дверью оказалась лестница с резными перилами, ведущая наверх. Тут же выбежала служанка в чепце и переднике. Она взяла плащи у смотрителя и Джона. На лестнице послышались легкие шаги, и перед нами появилась молодая девушка. Не мне судить о женской красоте, но, по-моему, она была настоящей красавицей.

— Кэтрин! — воскликнул Джон. — Кэтрин Бартон!

— Джон! — девушка от радости захлопала в ладоши. — Я сто лет тебя не видела. Дядюшка, дорогой, вот это сюрприз!

Смотритель посмотрел на девушку. Суровое выражение его лица смягчилось. Складки на лбу разгладились.

— Когда Кэтрин закончила школу, я предложил ей перебраться в Лондон, — объяснил он Джону. — Ты ведь знаешь: ни ее бабушки, ни ее матери уже нет в живых.

— Ах, дядюшка, простите, — спохватилась Кэтрин, — я бежала, чтобы отдать вам письмо, которое доставлено час назад. Оно от господина Бернулли.

Смотритель взял письмо и снова нахмурился.

— Прими гостя, племянница. А я должен немного отдохнуть. Я очень устал сегодня.

Кэтрин радостно потащила Джона в гостиную. А мы со смотрителем оказались в небольшой комнате с малиновыми шторами и жарко пылавшим камином.

Усевшись в кресло у стола, смотритель сломал сургучную печать и стал читать письмо.

— Вот как! Да это вызов! — вдруг воскликнул он и даже пристукнул кулаком по столу. — Ну что ж, я принимаю его.

В комнату заглянула Кэтрин.

— Дядюшка, пора обедать.

— Кэтрин, послушай только! — смотритель потряс письмом. — Бернулли еще летом опубликовал математическую задачу и предложил всем желающим попробовать решить ее: какой вид будет иметь кривая, которую опишет тело, брошенное горизонтально поверхности земли? Задача о брахистохроне!