— Хорошо, Тамара, — Михаил старался говорить как обычно, но голос не то чтобы дрожал или срывался, а был каким-то чужим; волнение сказывалось. — Я согласен помочь, если, конечно, вы не потребуете от меня чего-нибудь такого…

— Душу бессмертную вам закладывать не придется! — хохотнула Тамара, хищно наклоняясь вперед. — И убивать никого не придется. Вам надо будет применить ваши способности, о которых я столько наслышана, разговорить мою невестку на тему совершенного ею убийства и записать этот разговор на диктофон!

— Но это же противозаконно! — возразил Михаил. — И потому такая запись не может фигурировать…

— Я возьму все на себя. Скажу, что это я сунула вам в портфель «жучок», а вы тут ни при чем. И дальнейшая судьба записи не должна вас интересовать. Сделайте то, о чем я прошу, и я вам этого никогда не забуду. Да, кстати, — видимо, сочтя, что дело сделано, Тамара расслабленно откинулась на спинку кресла, — я заплачу вам за труды. Назовите вашу цену!

Последняя фраза была сказана с таким вызывающим пренебрежением, что Михаил с трудом удержался от того, чтобы не ответить грубостью на высокомерное хамство. Вместо этого он посмотрел Тамаре в глаза и медленно, с чувством, толком и расстановкой сказал:

— У меня нет цены, потому что я уникален и неповторим. Цена есть у моих услуг, но то, к чему вы меня вынуждаете, к ним не относится. И я вообще не понимаю, как я смогу разговорить Анну на тему убийства. Если она его не совершала, то она не сможет ничего сказать. Если совершила — тем более ничего не скажет.

— Но вы же психолог и аналитик! — напомнила Тамара, всплескивая руками. — Вы же должны уметь подбирать к людям ключики! Вам же это несложно.

— Если бы так, — саркастически ответил Михаил, — тогда бы я в первую очередь подобрал ключик к вам, Тамара, и попытался объяснить всю недостойность вашего поведения и абсурдность ваших требований. Прошу прощения за прямоту, но я сказал то, что думаю.

— Слова, слова… — Тамара недовольно поморщилась. — А я-то думала, что мы с вами быстренько договоримся и начнем сеанс. Увы…

— Увы, я сейчас не могу заниматься анализом, — сказал Михаил. — Да и вы, насколько я понимаю, сегодня не в том состоянии, чтобы проводить сеанс. Давайте лучше спокойно все обсудим. Только без угроз и шантажа, договорились? Я не люблю, когда мне угрожают, тем более что угрозами многого не добиться. Договариваться всегда проще и действеннее…

Тамара молча слушала.

— Итак, у вас есть проблема, — продолжал Михаил, радуясь тому, что его не перебивают. — Вы подозреваете, что вашего брата могли убить…

— Не подозреваю, а уверена! И не исключаю, что как раз тем самым бруфарином, который я якобы заказала. Я почитала о нем и выяснила, что это — яд, который выключает сердце!

— Хорошо, пусть так. Тогда сразу такой вопрос — ваша уверенность чем-то подкреплена?

— Она подкреплена моим знанием жизни, — Тамара закатила глаза, словно досадуя на непонятливость Михаила. — Она подкреплена моим умением разбираться в людях. Эта дрянь не успела еще и порога переступить, как я поняла, что она способна на любую подлость! И вообще — кому могла быть выгодна смерть Макса? Только ей — наследнице бизнеса.

— Ясно, — резюмировал Михаил, — ничем ваша уверенность не подкреплена, то есть это просто предположение.

— Если бы у меня были какие-нибудь весомые улики, то я бы давно обратилась в полицию! Но пока улик нет, и поэтому я хотела попросить вас… Чему вы улыбаетесь? Разве я сказала что-то смешное?

— Нет, ничего, — Михаил усилием воли согнал с лица улыбку, вызванную словом «попросить» применительно к наглому шантажу. — Продолжайте, пожалуйста.

— Нет, это вы продолжайте, — Тамара взмахнула рукой, будто отгоняла назойливую муху. — Я уже все сказала.

«Какая тонкая игра! — восхитился Михаил. — Все просчитано на много ходов вперед и разыгрывается как по нотам! Что будет в конце? Осуждение Анны по ложному обвинению? Нет, состряпать ложное обвинение, которое без помех будет принято в суде, не так-то уж легко. Скорее всего, последним ходом в этой зловещей игре, ее итогом станет самоубийство раскаявшейся убийцы. Вполне и очень! Или же случайная гибель Анны, после которой сразу же всплывут улики…»

От страха за Анну перехватило дыхание. Михаил судорожно вдохнул, чувствуя, как грудь его изнутри колют множество тонких и острых игл, выдохнул, вдохнул еще, на этот раз вдох дался легче… Убийца не может наследовать имущество своей жертвы, так что завещание Велманского в отношении Анны потеряет силу, и все его имущество, включая и бизнес, достанется Тамаре. Именно так, и никак иначе! А на вид такая безобидная женщина… Недаром говорят, что в тихом омуте черти водятся, ой недаром.

— Я попробую получить интересующую вас информацию, — сказал Михаил. — Но надо учитывать следующие моменты. Первое — это, скорее всего, будут всего лишь предпосылки, на основании которых можно сделать определенные выводы. Второе — мне понадобится некоторое время. И третье, самое главное, — я должен иметь всю информацию, которой вы располагаете. Это поможет мне быстрее добиться успеха…

«…То есть вывести на чистую воду не Анну, а тебя», — мысленно докончил он.

Свою покладистость следовало подкрепить соответствующим образом, чтобы усыпить подозрения, могущие возникнуть у Тамары.