А в углу валялись какие-то заготовки, недоделанная работа. Алешка сперва уловил в них что-то знакомое, а потом так и впился глазами. Ему показалось, что это заготовки для портретных рамок, причем из того самого материала, из которого сделаны были рамки для фотографий их класса!

Гроб с телом внесли в квартиру, и дверь закрылась. Народ начал расходиться. Алешка, сопровождаемый Антоном, захромал вверх по лестнице. К счастью, на этот раз подъем прошел без приключений.

– Ну, рассказывай, чего ты так побледнел! – набросился с расспросами Антон, едва они вернулись в квартиру Алешки.

– Сначала рана, – пробормотал Алешка и рассказал о том, как реальное ранение совпало со сном.

– Да уж! – Антон озадаченно почесал затылок. – А ты уверен, что тебе не сейчас это показалось? Может, ты просто додумал сон.

Но в этом Алешка был абсолютно уверен.

– В конце концов, смертельные раны чаще всего и бывают в висок, – сказал Антон, но без особой убежденности в голосе.

– А еще рамки, – добавил Алешка.

– Какие рамки? – не понял Антон.

– Рамки для фотографий. Такие же, как у меня и у других.

– Ах, вон оно что! – воскликнул Антон. – Ну, значит, он их и делал. А что: весь город знает, какой он хороший мастер. Вот фотограф ему и заказал. Если бы кто-то знал, то можно было бы и фотографа отыскать.

– Откуда фотографу его знать? – мрачно сказал Алешка. – Он в нашем городе только появился и сразу исчез.

– Дядя Семен был хорошим мастером, – возразил Антон, но не слишком уверенно. – Он мог и быстро заказ выполнить. Особенно, если деньги кончились.

– Чего теперь гадать! – вздохнул Алешка.

– Да и фотограф тут ни при чем! – добавил Антон. – Мало ли какие чудаки бывают!

Алешка не стал возражать, но рамки не шли у него из головы. Уж больно необычными они были, а он сталкивался с ними во второй раз. И опять при странных обстоятельствах. Мальчик подошел к портрету и стал вглядываться в него. Эх, проникнуть бы в квартиру дяди Семена и посмотреть еще раз: те же это рамки или нет. Вот только кто его туда пустит?

– Знаешь, это не проблема! – сказал Антон, когда Алешка поделился с ним своими сомнениями. – Скажем, что нам надо какую-то вещь отдать, которую мы у дяди Семена забирали. Или, наоборот, взять.

– А это идея! – обрадовался Алешка. – Только лучше все-таки отдать. Так подозрений меньше будет. Надо только теперь придумать что.

– Ну, не знаю. Скажем, что деньги занимали. Или что надо отдать деньги за то, что он нам починил что-нибудь. Предоставь это мне. А то тебе самому уверенности не хватает! Будешь в дверях мямлить!

Проблем с родственниками, как ни странно, не возникло. Дверь открыла женщина в черном платье, не выглядевшая, однако, особо огорченной – она была скорее усталой. Даже не дослушав рассказ Антона о каких-то деньгах, а также о том, что дядя Семен брал у них в починку что-то из посуды, женщина кивнула и пропустила ребят в дом. Со стола уже было все убрано, а на нем стоял гроб с покойником.

– То, что он брал, можете поискать, – сказала женщина, кивнув на кучу разного хлама, валявшегося в углу. – А на деньги лучше цветы ему на могилу купите.

После этого женщина ушла на кухню заниматься какими-то своими делами, оставив ребят одних. Быть может, это было и не слишком разумно с ее стороны, но красть у дяди Семена, похоже, было действительно просто нечего. Разве что инструменты.

Стараясь поменьше смотреть на дядю Семена, который словно бы наблюдал за ними, но уже не мог ничего подсказать, ребята бросились к углу. Покойный мастер брал в починку немало предметов, и ясно было, что родственникам придется с этим разбираться. Возможно даже, что ребята были уже не первыми такими визитерами. Но Антона с Алешкой привлекали только дощечки. Взяв в руки одну из них, Алешка уже был уверен, что это то же самое дерево с чудны€м узором. Воровато оглядываясь, мальчик сунул одну из дощечек за пазуху. Конечно, ему было немного стыдно, но он хотел до конца убедиться, что дерево на ней то же самое, что и на рамках. К тому же было понятно, что ни дяде Семену, ни родственникам это уже не понадобится.

Антон тем временем смотрел на кучу газет.

– Ух ты! – шепотом произнес он. – Сколько же лет этим газетам? Они, наверное, его ровесники, если не старше. И зачем это старье ему понадобилось?

– Да брось ты! – шикнул на него Алешка, которому не терпелось скорее выбраться из дома, где находился покойник.

В это время в дверь раздался новый звонок. Ребята, собиравшиеся было уходить, тоже направились к двери. На пороге стоял чудаковатый старичок, живший на соседней улице. Его знал весь город. Вечно неопрятный, в старом плаще, который носился в любую погоду, в очках на веревочке, старичок обычно, если было достаточно тепло, просиживал целыми днями на какой-нибудь скамеечке с целой кипой газет. Газетам этим, зачастую, было несколько десятков лет. Над этим старичком любили посмеиваться. Говорили, что дома у него не протолкнуться из-за старых газет и журналов. Зачем он читает старую прессу, старичок никому не объяснял. Скорее всего он просто вспоминал времена своей молодости, а до современной жизни ему не было ровно никакого дела. Вот и на этот раз этот дедушка держал в руках увесистую кипу.

– Здравствуйте, Семен Иванович дома? – спросил он надтреснутым старческим голосом. Ребята только сейчас поняли, что никогда раньше не слышали отчества дяди Семена. Как и голоса старичка с газетами.

Женщина в черном объяснила гостю, что Семен Иванович умер, и сказала, что если в доме есть какие-то его вещи, то старичок может их забрать.

– Ай-ай-ай! – сокрушался старичок. – Как жаль! Как жаль! Нет, я пришел не за вещами. Я пришел отдать Семену Ивановичу газеты, которые он хотел прочитать. Я еще вчера его ждал… – И он с виноватым видом указал на свой сверток.