Шрифт:
Естественно, советские дипломаты информируют свое правительство о позиции стран, в которых они работают.
Напомним: эти доклады были написаны под свежим впечатлением событий — их авторы не знали тогда секретных документов Лондона и Вашингтона. В частности, они не знали прогнозов английских и американских военных, которые считали, что Советский Союз продержится 6–7 недель (английский генштаб) или 1–3 месяца (военный министр США Генри Стимсон). Не знали они и о том, что говорилось на секретных совещаниях на Даунинг-стрит и в Белом доме.
…О нападении гитлеровской Германии советский посол в Англии И. М. Майский узнал из сообщения лондонского радио и уже около часу дня был у министра иностранных дел Антони Идена, который заверил, что политика британского правительства в отношении СССР будет «дружественной и отзывчивой». Вечером того же дня по радио выступил премьер-министр Черчилль, который категорически отверг идею о возможных переговорах с Гитлером и обещал Советскому Союзу «всю ту помощь, на которую способна Англия». Но какую именно?
Этот вопрос ставил себе и посол. Тем более что уже 24 июня во время дебатов в палате общин лейборист Эньюрин Бивен поставил вопрос о необходимости открыть второй фронт в Европе. Именно эту тему советский посол решил обсудить с одним из крупных политических деятелей страны лордом Бивербруком. Лорд входил в английский военный кабинет, однако не был настолько связан своим положением (как, скажем, Черчилль или Иден), чтобы не высказать своего отношения к этому серьезнейшему вопросу. Встреча состоялась 27 июня. На следующий день посол сообщал в Москву:
«…Бивербрук заявил, что Британское правительство готово принять все возможные меры для ослабления нажима немцев на СССР. В частности, в качестве «личного предложения» Бивербрук высказал мысль о том, что Англия могла бы не только еще усилить бомбежку Западной Германии и Северной Франции (что она в значительной степени уже сейчас делает), но также направить часть своего флота в район Мурманска и Петсамо для морских операций против немцев. Бивербрук говорил также о возможности крупных рейдов на северный французский берег, то есть временного захвата таких пунктов, как Шербур, Гавр и тому подобное. Если Советское правительство поставило бы перед Британским правительством вопрос о более тесной кооперации в военной области, Британское правительство охотно обсудило бы, что можно сделать». [26]
26
Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны 1941–1945. М.: Политиздат, 1983, т. 1, с. 53.
Так идея второго фронта впервые появилась в дипломатической документации. Правда, без малого три года пришлось ждать ее реализации, но тем важнее отметить, что именно вокруг этой идеи сосредоточивались дипломатические и общественные дискуссии. После беседы И. М. Майского с Бивербруком нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов пригласил 29 июня английского посла в Москве Стаффорда Криппса и заявил, что «…все предложения Бивербрука Советское правительство считает правильными и актуальными…». [27] В записи беседы читаем:
27
Там же.
«Учитывая эти предложения, Молотов заявил, что ввиду происходящего сейчас мощного наступления германских и финских частей в районе Мурманска, не говоря уже о том, что имеется крупный нажим и на всех остальных фронтах, Советское правительство специально отмечает актуальность участия английских военных кораблей и авиации в этом районе. Военно-морская помощь со стороны Англии в районе Петсамо и Мурманска была бы как раз своевременной. Однако, разумеется, желательны всемерное усиление действий английской авиации против Германии и на западе, а также десанты на побережье Франции. Молотов отметил заявление Британского правительства, что если возникнут какие-либо вопросы помощи, то оно всегда будет готово их обсудить. В настоящий момент Советское правительство такой вопрос ставит и, ввиду его актуальности, желало бы иметь положительное решение». [28]
28
Там же, с. 53–54.
Но положительного решения не последовало. Более того: когда сообщение Криппса пришло в Лондон, то Иден пригласил к себе И. М. Майского и, указав на шифровку Криппса, стал выспрашивать: с кем именно посол беседовал о втором фронте? В шифровке, на его взгляд, что-то напутано.
Майский сказал:
— Моим собеседником был лорд Бивербрук.
Иден дал послу понять, что недоволен «нарушением компетенции». Хотя он и пообещал поставить вопрос на обсуждение кабинета, явно ощущалось его отрицательное отношение. Действительно, идеи Бивербрука не нашли поддержки.
Этот вопрос был задан прибывшей в Москву английской военной и экономической миссии — ответа не было дано. В. М. Молотов заметил в беседе с Криппсом: «…Технические переговоры слишком затягиваются, и… они могут вообще происходить без конца. Такая постановка вопроса может сделать всю операцию в районе Мурманска совершенно непрактичной. Время в настоящий момент очень дорого…» [29]
Хотя 8 июля в послании И. В. Сталину Черчилль говорил о подготовке «серьезной операции» в Арктике «…с целью согласования будущих планов», [30] но на деле советское предложение, увы, реализовано не было. 15 июля правительство СССР повторило предложения, касающиеся района Мурманска и освобождения Норвегии, а также о желательной высадке английских войск на островах Шпицберген и Медвежий. Время торопило. Шло Смоленское сражение, вермахт рвался к Москве и Ленинграду. Именно в эти дни в Лондон пришло послание И. В. Сталина на имя премьер-министра. В этом важном документе, датированном 18 июля 1941 года, говорилось:
29
Советско-английские отношения…, т. 1, с. 61.
30
Там же, с. 68.