Он вошел в спальню и, минуя кровать королевских размеров, направился в ванную комнату, сразу же заходя в душевую кабину. В цирке, чтобы почистить пленников, Вика использовала спрей с дешевым, влажным ферментом.

Вот почему ей приходилось сдвигать их одежду и использовать тряпки. Здесь, более дорогие сухие ферменты, снимать одежду не нужно.

От его веса на плитках сработал автоматический выключатель, и брызги заклубились туманом, полностью очищая их, а также их одежду.

Кожу Соло покалывало, и мятный привкус ощущался даже на языке.

После, он вошел в спальню и положил Вику на мягкий матрас. Копна светлых волос разметалась по подушке, и ее губы приоткрылись от нежного вздоха.

Она сжалась в комочек. Соло ничего не мог поделать. Он потянулся и провел пальцами вдоль изгиба ее уха. Вика такая упрямая женщина. Такая красавица.

Его женщина.

Он снял с нее пальто и накрыл одеялом. Его пальцы скользнули по бриллиантовому колье, которое он оставил на ней. Камни были холодными, но симпатичными, и он сожалел, что не он купил для нее драгоценности.

Тем не менее, что-то в облике столь деликатной женщины искушало животное внутри него. Животное, от которого он отрекался бы до последнего вздоха еще несколько дней назад.

Животное, которое он когда-то ненавидел.

Так или иначе, его самый большой недостаток стал его самым большим преимуществом. Он не использовал свою силу, чтобы преднамеренно вредить, но защищал дорогого человека.

И она была дорогой, не так ли? Дорогой для него. Во многих отношениях.

Потребность в ней сформировалась в чувство удовлетворения, когда он понял, что, наконец, сможет заполучить ее. Во всех отношениях.

Без перерывов. Без отвлекающих факторов. Без опасности. И она готова к этому. Он знал, что готова. В прошлый раз… то, как она двигалась…

И потом, этим утром…

— Все еще разочарована? — спросил он ее.

— Возможно, — отрезала она.

Он возбудил ее, но не привел к оргазму.

— Скоро, — пообещал Соло ей теперь, даже учитывая, что она не могла услышать. Он поцеловал ее в лоб и прошел спокойно по дому.

Тут было два этажа, хотя второй находился под землей, и только натренированный глаз мог найти дверь вниз.

Обогрев уже включился, и теплый воздух поступал, но Соло все равно развел огонь в камине гостиной. Кухня была небольшой с гранитными столами; шкафы из вишневого дерева вмещали достаточное количество консервов, чтобы кормить семью из четырех человек несколько месяцев.

Была только одна спальня. Другую комнату превратили в офис.

Офис Соло взял на себя. Он сел на единственный стул перед стеной из компьютеров и начал печатать на центральной клавиатуре, вновь включая ловушки снаружи.

Он послал сообщение Майклу, Джону и Блу, подождал пять минут, десять, но ответа не последовало, ни от одного из трех. Он решил, что проверит снова после того, как поест.

В кладовой лежало еще больше консервов, и он съел галлон куриного супа с лапшой. И… все еще никакого ответа от парней.

Это ничего не значит,убеждал он себя.

Соло пошел в спальню, лег на матрас и притянул Вику к себе. Она не проснулась, но прижалась к нему. Он запустил руку в ее волосы, а вторую положил ей на поясницу, ему нравилось, как идеально они подходят друг другу.

Но… прошло полчаса. Два часа. Он лежал там, просто смотря на потолок. Соло был слишком напряжен, чтобы спать, его ум слишком активно работал.

В какое приключение он влез. По принуждению стал цирковым уродцем. Окруженный злом, но за ним ухаживала святая. Затем гонка по замерзшей тундре с красивой маленькой блондинкой. Нападение волков. И теперь, это. Удовлетворение.

И, честно, если бы все, что он вынес — необходимое условие, чтобы прийти к этому моменту и знать, что Вика была в безопасности, что он спас ее от жизни в пытках и мучениях, то ничего не изменил бы.

Солнечный свет лился через окно спальни. Соло не спал вообще, но все еще лежал в кровати, а Вика свернулась около него. Она оставалась в том же самом положении всю ночь, не издав ни звука.

Он хотел ее. Нуждался в ней.

Когда она проснется?

Он пересчитал балки на потолке. Получилось двадцать три.

Посчитал снова, просто чтобы быть уверенным. Двадцать три.

Начал считать пылинки. Две тысячи шестнадцать. Две тысячи семнадцать. Восемнадцать. Девятнадцать.