— Скажи ему, что ты приехал заниматься любовью с Кристой Кенвуд.

— Значит, я для этого приехал?

— Да-да, только для этого.

Криста слышала, как он разговаривает с охранником. Она заранее проинструктировала охрану о приезде Питера.

— Я уже здесь, — раздался в трубке его голос. — Охранник сказал мне, что твой дом третий по левой стороне, а потом очень хмуро посмотрел на меня. Ты уже стоишь в дверях, встречая меня?

— Дверь открыта. А я лежу в постели.

— Какая ты застенчивая, Криста!

— Сарказм — это низшая степень мудрости.

— Уверен, что мы можем поспорить на эту тему.

— Мы можем спорить о чем угодно, но завтра… не сегодня ночью.

Она услышала, как его машина зашуршала по гравию дороги. Услышала, как он выключил мотор, как открылась и захлопнулась дверца. Криста тесно сжала колени. В ней росло возбуждение. Она ощущала свою чувственность. Она лежала обнаженная под шелковой простыней. Ее любовник приехал среди ночи. Сейчас он стоит в холле ее дома.

— Питер? — спросила она хриплым голосом в телефонную трубку.

Он не ответил, хотя она знала, что он на проводе.

Молчание. Она услышала, как открылась и захлопнулась входная дверь. Он был в доме. Молчание сгущалось.

У Кристы пересохло во рту, когда она поняла, что он собирается играть с ней в кошки-мышки.

Дверь в ее спальню оставалась приоткрытой. Она ожидала шагов на лестнице. Ничего. Прижала к уху телефонную трубку. Там только потрескивание, этакий потусторонний звук, свидетельствующий о том, что кто-то держит трубку. В комнате темно. Ставни закрыты, чтобы оградить комнату от лунного света. Тиканье часов на ночном столике звучало тише, чем биение сердца Кристы.

Она натянула простыню на плечи. Внезапно Кристу охватила дрожь. В этой тьме оставалось одно предчувствие. Кристу трясло от ожидания неизвестного. Она лежала обнаженная в постели. Дверь открыта настежь. А внизу в ее доме мужчина, который жаждет ее тела, дрожащего сейчас от страха.

Криста проглотила комок в горле. Ей хотелось еще раз произнести его имя, но она не хотела портить игру. Тишина рождала сомнение. Это ведь он? Это должен быть Питер, который вылез из машины при лунном свете. Криста улыбнулась про себя тому, что ее сознание играет с ней такие штучки. Все это делает ночь. Ночь способна на все.

Потом она услышала шаги по лестнице, крадущиеся шаги: человек, который поднимался по лестнице, старался не производить никакого шума. Адреналин кипел в ее крови. Теперь вожделение смешивалось с тревогой. Шаги эти были шагами незнакомца. Это был не Питер Стайн, которого она знает. Черт побери, да ведь она почти не знает Питера Стайна!

— Питер? — сказала она громко, обращаясь и к телефонной трубке, и к двери своей спальни. Голос прозвучал в темноте, удивив Кристу своей громкостью.

«Хватит играть в эту игру, Питер», — говорила здравомыслящая часть ее сознания. «Играй со мной хоть до конца вечности», — нашептывали ей глубинные чувства.

Криста пыталась рассмотреть что-нибудь во тьме, но ставни были совершенно светонепроницаемые. Она всегда спала в полном мраке. Такова была одна из ее причуд. Шагов больше не было слышно, но дверные петли скрипнули, когда дверь отворилась. Криста ощутила присутствие мужчины. Он стоял на пороге. Кто-то стоял на пороге ее спальни. Это не мог быть никто другой! А если? Это может быть и привидение, болезненная шутка изощренного ума. Глупости, это же игра! Когда незнакомые руки коснутся ее плоти, предполагается, что она будет содрогаться от сладостной тревоги, отдавая во тьме свое тело незнакомцу. Она частенько представляла себе это. Бывало, лежа в одиночестве, она создавала в уме образы анонимных любовников, лишенных личностных признаков и какого-либо значения. Безымянные, безликие тела услаждали ее в полетах ее фантазии. Но сейчас фантазия и реальность переплетались, сливались воедино. Кто бы там ни был у двери, теперь он шел к ней по ковру.

Криста глубоко вздохнула. Это и был тот момент, когда обратной дороги нет. Она может или играть в эту игру, или отказаться от нее. Она может протянуть руки, включить свет и раскрыть обман. Или же она может тихо лежать в темноте и отдаться ему. Ее рациональный ум сделал еще одну попытку проанализировать ситуацию. Сколько шансов за то, что ее ожидает кошмар? Сто к одному? Тысяча к одному? Это просто смешно! Но все-таки один шанс остается. Пусть это будет миллион к одному, всегда остается этот один шанс. У Кристы перехватило дыхание. Сердце стучало. Живот подвело. Он стоял около ее постели.

Она слышала, как он двигается. Он что-то делал в каких-нибудь двух футах от ее постели. О Боже! Он раздевается! Криста прикусила губу, чтобы не закричать. Ею завладел, зажал в цепких лапах страх. Ее сдавленное дыхание рвалось наружу, но разум требовал, чтобы она молчала. Криста почувствовала, как он стаскивает с нее простыню. Обнажились ее груди. Живот. Бедра. Она инстинктивно прикрылась руками. Губы у нее пересохли настолько, что Криста не смогла бы вымолвить ни слова. Она чувствовала себя скованной невероятным страхом.