Единственное, что несколько коробило Мартина по первости — это своеобразные отношения Себастьяна с некой девушкой. Мартин долго силился понять, что она из себя представляет, так и не понял и попробовал расспросить сотрудников космопорта. Потом обобщил полученные сведения, и понял… что ничего не понимает. Одни знали ее, как Элеонору Кэртис, которая считалась одним из лучших дилеров на черном рынке и, что интересно, действительно таковым являлась. Другие называли ее Ким Джадд, но затруднялись определить ее социальный статус. Вроде бы она приходилась родственницей какому-то довольно влиятельному человеку, но точнее никто ничего сказать не мог. Ну а третьи совершенно определенно утверждали, что Ким — пет Себастьяна, родом она из трущоб, подобрал он ее чуть ли не на улице и невесть за какие заслуги приблизил к своей особе. А уж какие функции она выполняет при господине Крее, сие широкой общественности неизвестно…

Отчаявшись узнать что-то еще своими силами, Мартин набрался наглости и прямо спросил у Себастьяна, кто такая Ким и отчего ей столь многое позволяется. Ответ оказался весьма простым и содержал в себе все вышеперечисленные версии. Мартин не без удивления узнал, что Ким — и в самом деле родом из Кереса, что Себастьян правда сделал ее своим петом, что она действительно родственница одного известного человека, но об этом принято помалкивать. И что Элеонора Кэртис и Ким Джадд — одно и то же лицо. Что до прочего… Тут Себастьян настоятельно посоветовал Мартину не совать свой любопытный нос в личную жизнь старших коллег, а заниматься своими собственными делами… кстати, когда «Гордость Амои» последний раз проходила техосмотр?

Узнав все, что ему хотелось, Мартин успокоился и принял почти постоянное присутствие Ким в кабинете Себастьяна как должное. Раз уж тот доверяет девушке, как никому больше, значит, на то есть веские причины. Кроме того, Ким и самому Мартину нравилась. Она обращалась с ним, как со взрослым, но безо всякого подобострастия, и к тому же никогда не отказывала в помощи. Когда Мартин окончательно запутывался в зубодробительных задачах Себастьяна, он предпочитал сперва спросить совета у Ким, нежели сразу идти на растерзание к Себастьяну.

Неплохо сошелся Мартин и с Юджилом Герти, замначальника департамента внешней торговли. Тот, правда, нечасто появлялся в космопорте лично, но в любом случае с ним было полезно пообщаться. Юджил участвовал во многих аферах, проворачиваемых Себастьяном, и был в курсе кое-каких его темных делишек. Они с Мартином как-то сразу пришлись друг другу по душе, и Юджил словно бы и не замечал, что Мартин моложе его по меньшей мере вдвое.

Итак, жизнь была прекрасна. Мартин засунул ненавистный форменный костюм в дальний угол шкафа, и щеголял в совершенно немыслимых с точки зрения благовоспитанного юного Блонди нарядах (например, в любимом безразмерном свитере и штанах, продранных на коленях от ползанья по полу ангара). Жизнь била ключом, Мартину ни на что не хватало времени, и он был счастлив…

Именно тогда он с несказанным удивлением обнаружил, что может писать стихи. Не Бог весть какие, но все-таки… Просто однажда к вертящейся в голове фразе вдруг прицепилась другая, с созвучным окончанием, потом еще одна и еще… К слову сказать, поэзию он всегда терпеть не мог. В интернате, естественно, уделялось время изучению литературы, поэзии в том числе. И если с прозой Мартин еще как-то мирился, то стихи доводили его до бешенства, особенно когда требовалось провести какой-нибудь сравнительный анализ произведений разных авторов. Стихов он не понимал и не любил, а тут — на тебе… Мартина это забавляло, но не более того. А уж показать свои «творения» Мартин никому бы не отважился, воспринимая неожиданное свое увлечение, как пустую забаву… и немного стесняясь его к тому же.

…В самом лучезарном расположении духа Мартин ковырялся в невесть с какой радости вышедшем из строя модуле управления на спасательном катере с «Гордости Амои» (на подобного рода корабле лучше было содержать средства спасения в идеальном порядке), когда в ангаре появился Себастьян Крей собственной персоной. Мартин сразу насторожился: Себастьян не так уж часто наведывался сюда, разве только с целью неожиданной инспекции, но последнюю проверку он устроил всего неделю назад, так что этот вариант исключался. Кроме того, вид у Себастьяна против обыкновения, был весьма озабоченный и даже хмурый, а таким Мартин его вообще не мог припомнить. Нужно ли говорить, что Мартин сразу заподозрил неладное и несколько напрягся…

— Оставь эти железки и пойдем со мной, — велел Себастьян, отчетливо хмурясь.

Мартин отложил в сторону тестер, огляделся в поисках какой-нибудь подходящей ветошки, ничего не нашел, привычно вытер руки о штаны и подошел к Себастьяну. Спрашивать он ни о чем не стал, зная, что это бесполезно — когда будет нужно, Себастьян все расскажет сам, а до той поры совершенно бесполезно пытаться что-либо из него вытянуть.

Себастьян молчал до самого своего кабинета, и это Мартину отчаянно не нравилось, поскольку было начтрансу несвойственно и наводило на самые нехорошие подозрения.

Войдя в кабинет, Мартин еще больше утвердился в своих опасениях, обнаружив нежданного гостя — Второго Консула собственной персоной. Рауля Ама Мартин недолюбливал, хотя причин к тому, в общем-то, не было, тем более, что сам Рауль относился к Мартину вполне неплохо… иначе вряд ли бы позволил Себастьяну забрать мальчика к себе «на воспитание». И тем не менее, Мартин его опасался. Вероятнее всего потому, что не понимал. Не мог понять по молодости лет и отсутствию жизненного опыта, но подсознательно чувствовал, что Второй Консул совсем не такой, каким хочет казаться. А вот какой он на самом деле, Мартин не знал, а потому все так же подсознательно ждал от него подвоха. И вообще, как-то так складывалось, что хороших новостей Рауль никогда еще не приносил… Так вышло и на сей раз.