Шрифт:
— Понял! Понял! Аэродром закрыт по метеоусловиям, полетели искать запасной! — поднял руки вертолётчик. — Ешь спокойно, дорогой товарищ! — И, как ни в чём ни бывало, вернулся к прерванному разговору:
— Ну, это понятно, шо на тебя одного стоко сил было брошено, такая охрана, как же ты смог убежать?
— Почему раньше не спрашивал? Теперь хочешь, чтобы я опытом поделился?
— А ты хотел, шоб я твою вавку, ну, рану, ножичком ковырял? Такую вавку шляпой не прикроешь! Ну, а тут к слову пришлось, и спросил. Шо, так допекло?
— Понимаешь, есть в химии такой метод — тетрирование, когда в анализируемое вещество капля за каплей добавляют реагент… Да не собирался я бежать!
— Ты… это, не волнуйся! Понятное дело, не бежал, а по-тихому ушел, так?
— Ну, если ты всё знаешь, зачем я буду рассказывать? — дёрнулся беглец. И вертолётчик приложил палец к губам: молчу, молчу!
— Меня везли… этапировали в Читу, везли на поезде. На станции… в Борзе, кажется, в вагон вошли люди, скорее всего, это были сотрудники спецслужб… Они пересадили всех в автобус и, не доезжая до Оловянной, свернули с трассы, нашли место, где… Они убили сопровождавших меня людей, а сами уехали. Вот и вся история. Но я так и не понял, почему меня в живых оставили… Конвоиров отравили, а я… Не мог я там сидеть… сидеть рядом с убитыми…
— Стой, стой, сдай назад! Говоришь, конвоиров убили, а откуда ты знаешь?
— Как откуда? Я там был, я видел, они лежали мёртвые… Они не дышали…
— А ты пульс у них щупал?
— Может, мне ещё и вскрытие надо было провести?
— Всё, всё! Полетели дальше! А теперь слухай сюда! Лежали, говоришь? Лежали они! А ты знаешь, что тех мужиков нашли живыми! Живыми!
— Что ты сказал? — откинулся на стул беглец.
— Ты всё правильно понял!
— Ерунда какая-то! Не может этого быть! Это просто дурацкие слухи. Разумеется, их нашли, но мёртвых! И теперь…
— Так, тихо, тихо! И слушай внимательно! У Оловянной нашли автобус, автобус с мужиками, были они без сознания. Без соз-на-ния!
— Может, это были совсем другие люди?
— Край у нас точно — линия боевых действий, но чтоб каждый день невменяемых офицеров находили — это уже перебор. Тех, в автобусе, было двое?
— Оставалось двое, — подтвердил беглец.
— Автобус — «Мерседес»?
— Да, серый такой, — не возражал он.
— Про цвет не знаю. Но мужикам было где-то за сорок…
— Ну да, примерно нашего возраста, — сопоставил и это.
— Так вот, сообщение было такое: нашли неизвестных без сознания, и при них не было никаких документов, — старательно выговорил Анатолий.
— Ну, вот видишь, кто это определил, что это были конвоиры?
— Кому надо, определили! Их через сутки из Оловянной вертолётом перевезли в Читу. Говорят, память потеряли.
— Слушай, а ведь и в самом деле, в сообщении ничего не говорилось ни об обстоятельствах побега, ни о жертвах. Почему?
— Так они и доложили всем, шо прос… профукали такого заключённого! Уже и фамилия не говорится, а все знают, про кого речь.
— Неужели они, и правда, живы?
— А шо это меняет? Хочешь в колонию вернуться? Давай, шоб не мучиться, прямо с утра и двинем, а?
— Да не в этом дело! Собственно, ничего в моём положении это обстоятельство не поменяет, но стало легче… Толя, а ты не сочинил это прямо сейчас, вот сию минуту? — остановив на компаньоне тёмный взгляд, допытывался беглец. И всё не мог поверить, что и Чугреев, и тот второй… Фомин остались живы.
— А на гада мне это надо? — искренне удивился компаньон.
— Хорошо! Откуда ты знаешь подробности?
— С утра адъютант прибыл и доложил — вот откуда! Так я ж тебе газетку привёз! И, шо характерно, сам тебе в руки дал. А ты её на самокрутки пустил или… Ну, ты даёшь!
— Мог бы и предупредить!
— Я? Тебя? А может, надо было её вслух по складам зачитать?
— Слушай, здесь ведь есть телевизор… в холле или где там ещё?
— Ну, я ж сказал: живём тихо — к телевизору не подходим, а то ящик, шо? Правильно: скажет какую-нибудь гадость…
— Я не собираюсь сам смотреть, это можешь сделать и ты. Возможно, есть какая-то свежая информация…
— Информация? В телевизоре? Запомни: орлы мух не ловят! И мышей тоже. Правда, обезьяну могут задрать, но брезгуют! А потому телевизор не смотрят.
— Но офицеры, наверное, уже дают показания…
— Ага, дают! Я ж тебе толкую: мужики память потеряли! И если они с тобою шо-то не доработали, то хай у них головка и болит…
И, подхватившись, вертолётчик вдруг засуетился, стал быстро прибирать со стола, будто куда опаздывал. И, оправдываясь, зачастил словами: