Но я если и испытывала некоторое недоумение, то скорее оно все-таки касалось именно его папахена и самого «дитяти». Поскольку, как бы ни сожалела я об умственных способностях тех, кто верил каждому слову из «проповедей», мне и в голову не пришло бы творить то, что творил Владинька.

Два дня я наблюдала такие вещи, от которых меня тошнило, как от тухлой рыбы. Да и сам Владик с его «непроницаемым лицом» и ухмылкой, позаимствованной у Клинта Иствуда, казался мне существом низшего порядка. Куда более низшего, чем те, кого он почитал за «лохов».

Воспоминания явно собирались загнать меня в плохое настроение. А оно и так оставляло желать лучшего.

Моя мамочка, твердо решив, что я куда более самостоятельна, чем моя старшая сестрица, проживающая в столице в обществе мужа и хорошенькой дочки, отбыла в их направлении. Дом ждал меня абсолютно пустой и неприветливый, по этой причине я старалась бывать там еще реже — все равно за два лишних часа мне не заполнить его дыханием. Кроме того, это будет лишь мое собственное дыхание. А его я и так слышу, одиночества же практически не переношу.

По причине полного вакуума в жилище, где ты никому не нужен, родные пенаты нисколько меня не манили. Правда, надо кормить попугая, ведь и он, бедняга, так же обречен на одиночество, как и я.

Мысль о несчастной птице подействовала на меня как холодная вода утром.

«Та-ак… Берем себя в руки, засовываем обидки на старшую сестрицу подальше — вообще нет на свете человека, который бы не страдал от старших. Старшие сестры и братья пребывают в непоколебимой уверенности в том, что они родились закономерно, а остальные, после них, появились на свет случайно, как ошибки природы, и по этой причине не имеют права на существование. Психология почти как у Владика Мещерского».

— «… по этой причине можно заключить, что все подозрения в его адрес следует считать вполне обоснованными». Имена вписывать? — Хватит фотографий, — сказал Лариков. — Пусть сам разбирается, он и так уже достал.

— Все, — выдохнула я счастливо. — Получите ваши «неоспоримые свидетельства», Андрей Петрович.

Положила ему на стол папку.

— Можешь идти, — кивнул он.

— Неохота, — пожала я плечами. — Знаешь, там такая пустыня. Впору подумать об отшельничестве всерьез!

— А попугай? — поднял он на меня глаза. — И Пенс опять же… Их тебе не хватает?

— Попугай разгуливает по клетке, оповещая мир о своей красоте. Как всегда. А Пенс молчит и свято уходит домой, стоит лишь часам пробить полночь. Как привидение наоборот…

Я вздохнула.

— Но все-таки пойду. Долг перед попугаем превыше всего.

— Завтра можешь поспать, — обрадовал меня Ларчик. — У тебя вид усталый. А с Мещерским я управлюсь сам.

Я кивнула, чмокнула его в щеку и начала собирать сумку.

— Может, тебе тоже съездить в Москву? — задумчиво спросил шеф.

— Это еще за каким чертом? — спросила я.

— Развеяться!

— Думаю, тебя посетила идиотская идея. Во-первых, у меня там начинается комплекс неполноценности — поскольку мне сразу кажется, что я глупенькая девчонка из провинции. У меня ведь такого важного лица, как у Владика Мещерского, вовек не получится. А во-вторых, что ты тут без меня делать будешь?

— Ладно, малышка! Время, знаешь ли, движется. Стрелки стучат. Будет и на твоей улице праздник!

— Не верится, — вздохнула я. — Ладно, босс, кончай сеанс жалости! А то и впрямь начну чувствовать себя самой несчастной на свете…

Когда я открыла дверь, телефон надрывался, пытаясь соперничать с несчастным попугаем. Не успев даже снять ботинки, я схватила трубку.

— Сашка? — услышала бодрый голос своей сестрицы. — Мама просила передать, что все нормально. Не шляйся по ночам и перестань пахать на этого своего Ларикова. Мне кажется, он использует тебя почем зря… А денег платит мало!

— Так ему и передам. Может, он тебя послушается, — пробурчала я. — А где, собственно, сама маман?

— Дай ты ей от себя передохнуть, — взвилась моя сестрица.

Я набрала побольше воздуху и несколько раз пробормотала: «Господи, помилуй». После того как моя ярость улеглась, выдохнула:

— Даю.

После чего резко повесила трубку.

Потом поставила чайник и набрала номер Пенса. Он как будто дожидался моего звонка и сразу поднял трубку.

— Алло?

— Пенс, я стражду, — пожаловалась я ему. — Почему все считают меня неполноценным существом?