А вот приманка — это другое дело. Рано или поздно Юрьев должен будет вернуться к своим черным делам. Злостное нарушение моральных постулатов и законов у него, похоже, в крови.

Что касается Пшеничникова, то его покуда Лариса решила не трогать. Главное, чтобы на поверхность всплыл Алексей. А уж этот малек…

«Хотя какой он малек? — вдруг подумала Лариса. — По виду-то и не скажешь: вполне здоровый молодой человек. Странно как-то — голова явно не поспевает в развитии за остальным организмом. Ох уж эта мальчишеская инфантильность! Иногда нечто подобное можно заметить и в Евгении, хотя ему уже скоро стукнет сорок».

Словом, все силы Лариса решила бросить на поиски Юрьева. А Пшеничников сам по себе никакой опасности не представляет. А там уж — как выйдет.

Но перед тем как проводить операцию по выходу на Юрьева, Лариса решила несколько просветиться в той области, где сам Алексей был дока, а она — дилетантка. Если, конечно, все пройдет успешно и он клюнет на приманку.

«Пора вспомнить о тех личностях, координаты которых дал мне этот ловелас от искусства, — чуть усмехнулась Лариса, вспомнив Сергея Устьянцева и подумав, как хорошо, что он успел выдать информацию до того, как потащил ее в спальню. — Ими, видимо, придется воспользоваться».

Первым в этом списке, добытом столь дорогой ценой, значился некто Зиновий Борисович Бурштейн. Лариса снова вспомнила, какие передряги ей пришлось пережить в квартире Устьянцева. И подумала: «А вдруг этот Бурштейн тоже будь здоров — и по фактуре, и по части своих эротических фантазий?»

Однако, подумав, Лариса решила, что это уже смахивает на паранойю. Что она, в конце концов, «первый раз замужем», что ли? Мало ли что может приключиться, тем более при ее непоседливом характере, который, естественно, влияет на ее образ жизни. И не стоит шарахаться от каждого встречного-поперечного, подозревая в нем сексуального маньяка.

Лариса взяла телефон, набрала номер Бурштейна и долго слушала длинные однообразные гудки.

— Да-а, слушаю, — донеслось из трубки, когда она уже решила прервать связь.

Тон был таким непосредственным, что можно было подумать, что ее разговор с этим человеком прервался минуту назад и она, выполняя обещанное, перезвонила ему вновь.

— Простите, мне, пожалуйста, Зиновия Борисовича, — сказала Лариса.

— Да, я вас слушаю, — проскрипел голос.

— Зиновий Борисович, вас беспокоит знакомая Сергея Александровича Устьянцева. Меня зовут Лариса. Он сказал, что вы можете мне помочь…

— А какого рода помощь вам требуется? — перебив ее, спросил Бурштейн.

— Сергей Александрович говорил мне, что вы коллекционируете монеты. Мне хотелось бы выяснить кое-что по этому поводу. Дело в том, что у меня неожиданно оказались несколько штук, не так много… Я, скорее всего, с ними расстанусь. Мне только необходимо уточнить некоторые нюансы, с которыми я не очень знакома. Вы меня понимаете?

— По правде говоря, не очень, — прокартавил Бурштейн. — Но что с вами поделаешь? Подъезжайте ко мне сейчас. При непосредственном общении вы расскажете мне все более детально и вразумительно.

— Хорошо, спасибо вам огромное. — Лариса вложила в голос максимум признательности.

Можно было подумать, что она напросилась на прием к какому-нибудь высокопоставленному чиновнику.

Собираясь с визитом к Бурштейну, Лариса не забыла экипироваться газовым баллончиком. Да и туфли надела, руководствуясь соображениями безопасности, чтобы в них было сподручнее бегать.

Зиновий Борисович, однако, оказался человеком более чем скромных размеров и к тому же возраста весьма далекого от проявлений необузданного эротизма. Ему было на вид около шестидесяти. И если бы вдруг ему пришлось сойтись в рукопашной с Ларисой, у последней был явный шанс на победу.

Нумизмат был маленького роста, про таких обычно говорят: «метр с кепкой». Несмотря на то, что годы зрелости Зиновия Борисовича давно миновали, его голову украшала, слегка топорщась, шапка буйных курчавых, черных как смоль волос. И еще одна характерная деталь довершала портрет этого по-своему колоритного типа: очки в толстой черной оправе с еще более толстыми, пуленепробиваемыми стеклами.

— Вы таки уже здесь? — спросил он Ларису, одергивая на себе свитер с затейливым, но каким-то тусклым серо-коричневым орнаментом. — Ну, проходите. Подождите минутку, я сейчас.

Он запер за Ларисой дверь и удалился в ванную. В течение минуты оттуда слышался плеск воды и кряхтение хозяина. Появился он из ванной только минут через пять. Лариса уже успела пройти в комнату и осмотреть ее.

Зиновий Борисович после туалетно-водных процедур выглядел приветливо и предупредительно.

— Что же вы не садитесь? — спросил он. — Не стесняйтесь, не стесняйтесь…

Лариса послушно села и задумалась о том, как бы ей начать, а вернее, продолжить разговор, начатый недавно по телефону.