Письма, конечно же, написал. И Куперхтоху в Каинск - вдруг среди должников кого-нибудь из многочисленной родни уважаемого сибирского еврея найдется обнищавший инженер. И Великой княгине Елене Павловне - в Вольном Экономическом обществе множество всякого разного народа болтается со своими прожектами. Авось среди сотни мошенников и прожектеров хоть один с реальными предложениями энтузиаст найдется, и решится ехать в дремучие края.

Еще профессору химии Зинину послание составил. Но там все больше вопросы иного плана задавал. Дмитрий Федорович Мясников весточку переслал, что его переговоры с Кноппом близятся к успешному завершению, но есть одно но! Оказывается существующие в Европе фабрики по производству анилиновых красителей, изготовляют только один какой-то его вид. Каждый цвет требовал своего, отличного от других, химического процесса. Вот и строились предприятия, так сказать, одной расцветки. Фиолетовые в Англии, красные в Пруссии.

Только за первый месяц после начала финансового кризиса, и только на острове, обанкротилось несколько десятков текстильных предприятий. Следом, трудные времена настали и для их основных поставщиков - владельцев фабрик производящих красители. Купить в Англии целое предприятие было вполне реально.

Была и еще одна неприятность - существующие технологии позволяли делать красители весьма и весьма не стойкие. Окрашенные вещи быстро выгорали под лучами солнца, линяли при стирке, а если вода была хоть немного кислой - могли и полностью обесцветиться. И если у Зинина не найдется методы, как можно было бы закрепить окрашивание на ткани - грош цена такому красителю. Лучше уж толуол для нужд армии и флота из каменноугольной смолы выделять и зипетрил выделывать.

Еще, помнится, у меня личные стипендиаты в столице имеются, а в из числе молодой человек сильно интересующийся проблемами производства кислот. Мне Василина справочку приготовила, согласно которой за концентрированными кислотами российские купцы на луну полетят - только помани, не то чтоб в Сибирь. Заграница нуждам отечественной промышленности конечно помогает, но так, словно одолжение делает и за бешенные деньги. А чуть ли не все современные химические производства в этом дефицитном ингредиенте нуждаются. В той или иной мере, естественно. Вот и осведомлялся я с максимальной тактичностью - а не бросит ли тот самый молодой специалист маяться дурью в развращенном Санкт-Петербурге, и не поедет ли уже в дикие края, Родине, в моем лице, долг отдавать?!

На черновую работу по рытью котлованов для нового завода удалось насобирать с полсотни калек, только и способных кое-как ковырять землю лопатой. Дервиз обещал выделить профессиональных строителей, но позже, ближе к осени. А еще он предложил переговорить с инженером фон Мекком. Вдруг, дескать, тот изыщет возможность...

Ага! Три раза! Попробуйте прежде изыскать самого фон Мекка! Он, как пчела летал вдоль всей будущей трассы - в апреле начали укладывать шпалы на тех участках, где насыпь была признана готовой. А в мае, неподалеку от села Троицкого, появился чугунный, витиевато изукрашенный имперскими гербами столб с надписью сделанной стилизованными под старославянские буквами: "Здесь, в 1866 году месяце мае, было положено начало, милостию Божией и повелением Государя Императора Александра Второго, строительство великого Сибирского пути!" Столб сфотографировали, подобрали симпатичные рамочки и отправили с нарочным в столицу - ко двору и в редакции наиболее значимых в стране газет.

О том, что надпись врала, как телевизор, знало не такое уж и большое число народа. На самом деле, первые рельсы положили прямо возле прокатного цеха в Троицком. Посчитали удобным подвозить тяжеленные, трехсаженные хлысты на небольшом, за март собранном вагоне - платформе, в который запрягали по четыре лошади. С другой стороны, эта техническая ветка, по большому счету, частью Транссиба и не являлась... В общем - потомки рассудят.

Самое главное! Ура! Строительство моей железной дороги началось! Жаль, конечно, что после ранения здоровье еще не вернулось ко мне полностью, и я не смог лично поприсутствовать на церемонии укладки первого рельса. Оставалось утешать себя обещанием в числе первых пассажиров прокатиться по первому же выстроенному участку. Впрочем, я и не переживал особенно сильно. Что я - железной дороги ни разу не видел что ли? Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, едет поезд запоздалый...

А вот на спуск первого построенного в Татарской заводи корабелом Бурмейстером парохода, все-таки выбрался. Ни я сам, ни фрейлины и юнг-фрейлины Великой княгини Марии Федоровны, таким зрелищем еще свой взгляд не услаждали. Тем более, что все путешествие - на колясках до Черемошников по новенькой дороге, а оттуда уже на борту двенадцативесельной ладьи к верфи. Минни, откровенно скучавшая в Гороховском особняке, оделась попроще, сняла бриллианты, и, притворяясь собственной же придворной, поехала с нами.

Магнус - молодец. Грамотно обставил все действо. Для городской знати и виднейших торговых людей соорудил помост, с левого крыла которого, кстати, Дагмар швырнула привязанную за трос бутылку с шампанским. Играл оркестр, дамы баловались слабоалкогольными наливками, новенький, украшенный флажками, пароход с именем "Принцесса Фредерика" разводил пары для первого, пробного, выхода в реку. Было легко и весело. Ноги только быстро устали - пришлось даже извиниться перед дамами, и усесться. А потом уже обнаружить, что оказался соседом мило улыбающейся цесаревны.

– Интересное название, мадемуазель, - сохраняя инкогнито датской принцессы, я лишь слегка кивнул супруге наследника престола Империи.
– Видимо, это что-то из истории вашей Родины?

– Следующий корабль будет назван "Принцессой Софией" или "Луизой", - сверкнула глазами, и уверенно, тоном знающего человека, заявила Минни.

– Вы это знаете со всей определенностью, сударыня?

– Конечно, сударь, - совсем разулыбалась принцесса.
– Это все мои имена.

– О!
– сконфуженно выдохнул я.
– А ведь - верно. Прошу меня простить, за глупость.