Затем он распахнул дверь и помчался по коридору. Он бежал, и слова «какого дьявола» преследовали его, а диктофон молча крутился в кармане.

Медсестра, заметив, что монитор Чарльза не работает, вбежала в палату и наклонилась над кроватью. Точными и быстрыми движениями она откинула спинку, отбросила подушки и, взглянув на Чарльза, закричала появившейся в дверях другой медсестре: — Остановка сердца! Зови реанимацию!

Пульса не было. Положив руки на грудь Чарльза, она начала делать массаж сердца.

— Один… два… три… — Она попыталась включить аппарат искусственного дыхания. В этот момент подоспела бригада реанимации. Медсестра облегченно вздохнула.

— У него коллапс. Я пробовала делать массаж сердца, но безуспешно.

Один из реаниматоров откинул голову Чарльза и легко ввел ему ларингоскоп в трахею.

Медсестра сжимала ему ребра.

— Остановитесь на минуту, — попросил реаниматор, следящий за приборами. На мгновение все замерли.

— Нет, он все еще в коллапсе, — проговорил доктор, взглянув на Чарльза, — нужен разряд в двести джоулей.

Он повернулся к аппаратуре, взял электроды и приладил их на грудь Чарльза.

— Прекрасно! Остановитесь. Снова разряд! Шок! — Бригада отодвинулась от Чарльза. — Двести джоулей. Остановка! Шок! — Тело Чарльза забилось в судорогах.

— Мы поймали ритм. Он учащается. — Монитор своим писком приветствовал возвращающуюся жизнь. — Он пытается дышать!

После нескольких секунд наблюдения реаниматор вынул из трахеи трубку и надел на лицо Чарльза кислородную маску. Второй реаниматор все еще возился с монитором, проверяя дозирование лекарств. Потом посмотрел на медсестру.

— Он работает в четвертом режиме.

— Нам нужно проверить его реакцию. До тех пор, пока не будет результатов, я не могу назначить стреп-токинез.

Медсестра одобрительно кивнула. Напряжение в комнате стало спадать, и врач с облегчением выдохнул.

— Хорошая работа. Каждый сделал все, что мог. — Затем взглянул на Чарльза, послушал, как он дышит, и, улыбнувшись, повторил: — Хорошая работа!

Элли сидела у кровати Чарльза, держа его за руку, и не отрывала глаз от белых простыней. Было тихо, слышался только шум работающего кардиографа.

— Чарльз, я…

Он сильно сжал ее руку, и она умолкла. Он не хотел слов — все уже было сказано. Взглянув на ее опущенную голову, неподвижное тело, он понял, что решил все правильно. Она была прекрасна, слишком прекрасна, чтобы портить ей жизнь.

Медленно, с горечью он прижал ее руку к своим губам и поцеловал прохладную, нежную ладонь, вдыхая легкий аромат духов. Потом закрыл глаза:

— Элли, ты будешь помнить то, что я сказал?

Она посмотрела на него дикими, испуганными глазами.

— Ты знаешь, как поступать. Я все оставляю тебе.

Он увидел слезы прежде, чем она успела отвернуться.

— Пожалуйста, Чарльз… Я не понимаю, — прошептала она. — Я не понимаю…

Элли посмотрела на вошедшую в палату медсестру и смахнула катящиеся по щекам слезы. Ее трясло. Чарльз отпустил ее руку, и она встала.

— Вы можете не уходить, миссис Тейлор. Я только переменю лекарство в капельнице.

Элли повернулась к Чарльзу, ее фиалковые глаза умоляли.

— Моя жена очень устала. Она поедет домой отдохнуть, не так ли, дорогая? — Он говорил тихо и казался очень спокойным.

Она кивнула и взялась за пальто. Элли никак не могла расстаться с его тяжелым кашемировым пальто: закутавшись в него, она чувствовала себя уютно. Она уже поворачивалась, чтобы уйти, когда Чарльз дотронулся до нее. Она подошла и прижалась к нему щекой. Он погладил ее по голове.

— О, мой дорогой ребенок… Ты сделала меня таким счастливым…

Она отстранилась и заглянула ему в глаза. Они были полны боли. Он поцеловал ее.

— А сейчас уходи.

Она выпрямилась и отошла от кровати. Медсестра принялась менять капельницу.

— Прощай, Элли.

Она вздрогнула:

— Я приду позже.

Он кивнул и улыбнулся ей. И она ушла.

Проводив ее взглядом, Чарльз посмотрел на медсестру. Она меняла лекарство и теперь сосредоточенно устанавливала дозу.

— Стрептокинез?

Она кивнула и улыбнулась:

— У вас прекрасные знания!

— Меня просветил старый друг, Джон Мэйкилэнд. Он рассказал мне кое-что.