— Все в порядке. Я понимаю. — Ее голос звучал мягко. — Но это больше, чем одна смерть, Боб. Это жизнь, полная горя и отчаянья, и когда-нибудь надо положить этому конец.

Лицо ее оставалось спокойным, почти безмятежным. И только глаза горели диким ярким пламенем.

— Лоренцо вторгся в мою жизнь и превратился в дьявола. И этот дьявол должен быть уничтожен.

Брайндли нагнулся, заглядывая ей в глаза.

— Но как, Элли? Как? Этот человек недосягаем и очень опасен.

— Я знаю, но ненавижу его и отомщу!

— Но, может быть, со временем ты успокоишься? Ты молода, ты сумеешь изменить свою жизнь.

Она покачала головой:

— Я живу с этими мыслями всю жизнь, Боб. Они преследуют меня, словно призраки, они живут в моих ночных кошмарах.

Брайндли выпрямился и вздохнул:

— Ладно. Тогда как ты собираешься мстить? У нас нет конкретных доказательств, Лоренцо уйдет от ответа. Но даже если бы они были, у него есть друзья, занимающие высокие посты. Он купил их за большие деньги. Итак, Элли? Как ты собираешься отомстить?

Некоторое время она молча смотрела на него, а потом поднялась.

— Я ненадолго. — Она исчезла в холле. Брайндли слышал, как она спускалась по лестнице.

Через несколько минут она вернулась с папками, которые он отдал ей неделю назад, положила их на пол и снова уселась в кресло.

— Каким образом возвращаются чистые, отмытые неправедные деньги, Боб? Где они окончательно оседают?

Он пожал плечами:

— Во всевозможных инвестициях.

— Правильно. Но куда?

— Я не знаю — в различные компании здесь или в Европе, покупая акции. Что тебе это даст, Элли?

Она наклонилась и стала искать нужную ей папку. Найдя, передала ее Брайндли.

— «Трайтиш», — проговорила она, — большой АК-конгломерат, состоящий из сотен маленьких компаний. Акции продаются на Лондонской бирже.

Загляни в папку, Боб. Все компании можно вычислить, так как «Трайтиш» входит в число акционеров. Я удивляюсь, как их много.

Брайндли взял папку и пристально посмотрел на нее:

— Но что это может дать? Я говорил, что здесь множество моих предположений. Здесь нет серьезных доказательств. И если ты думаешь, что можешь призвать их к ответу, то ошибаешься.

Элли глубоко вздохнула:

— Нет, я так не думаю. Я хочу захватить «Трайтиш».

Он ошеломленно молчал. Если бы он не видел ее лица, то решил бы, что она шутит. Он покачал головой.

— Ты серьезно, Элли?

— Почему нет? — Ее глаза обжигали.

— Потому что это невозможно! Как, черт возьми, ты собираешься это сделать?

— Чарльз все оставил мне, Боб. Сейчас у меня контрольный пакет акций в «Хэдли Тейлор Йорк».

Боб с отвращением отвернулся:

— О Господи! Ведь он только несколько часов назад похоронен, Элли!

Ей надоела его злость. Она не ожидала, что он поймет. И ей было наплевать на это.

— Его убили, Боб.

Брайндли заметил, как побелели костяшки ее пальцев, с такой силой она сжимала подлокотники кресла.

— Месть? — насмешливо произнес он, но она не отступила.

— Да, месть, — спокойно ответила она. В отчаянье и в горе она всегда держалась за это слово, и оно спасало ее от безумия. Она не могла сейчас отбросить его.

— Элли, я не знаю, что и сказать. — Он был обескуражен, но, как ни странно, сочувствовал ей. Она права. Лоренцо принес в ее жизнь много зла. Брайндли прекрасно понимал это. — Я не очень хорошо разбираюсь в финансах, но полагаю, ты хочешь как можно больше забрать у Лоренцо? Перекупить его акции? И ты знаешь, что нужно делать?

— Да, я знаю, Боб. И это единственный путь, чтобы уничтожить этого человека. — Лицо ее исказилось, отражая боль, которой было полно ее существо. — Забрать все, ради чего он работал, и перекрыть все пути для отмывания денег. Вот как я уничтожу Лоренцо!

Он обнял ее за плечи:

— Ты понимаешь, что должна быть предельно осторожной, Элли?

— Да, я буду. Если это удастся, Боб, он не посмеет тронуть ни меня, ни тех людей, кого я люблю. Иначе он будет разоблачен.