Шрифт:
Иногда воспоминания наплывали столь явно, что казалось, все это происходило только вчера. Они были такими сильными, что печаль и боль постоянно терзали его.
И с этим он жил всю свою жизнь.
ГЛАВА 34
Самолет приземлился на мокрую посадочную полосу «Хитроу», и Эдвард увидел серое небо Лондона. Мелкий дождь умывал скучные здания аэровокзала, все было мрачным и гнетущим. Эдварду хотелось смеяться.
«Я дома», — подумал он, достал свой непромокаемый плащ и вышел в проход для пассажиров первого класса.
Он подхватил свой багаж и влился в тонкую струйку пассажиров, текущую к выходу. Спускаясь к автобусу, он подставил свое лицо холодному влажному ветру Англии. Впервые за четыре года он был по-настоящему счастлив.
Сэр Джош стоял у выхода вместе с другими встречающими, с нетерпением ожидая сына. Медленный поток усталых сонных людей вытекал из таможни, и радостные крики встречающих отвлекли его внимание.
Вдруг он заметил Эдварда. Сэр Джош махнул ему рукой и, крикнув, стал торопливо пробираться к концу барьера. Эдвард увидел отца, и его лицо засветилось улыбкой.
— Папа!
— Эдвард!
Секунду они стояли, вглядываясь друг в друга, а потом крепко обнялись.
— Добро пожаловать домой, сын, — взволнованно проговорил сэр Джош, еще крепче обнимая его. — Добро пожаловать домой!
— Я до сих пор не верю в это! — Эдвард покачал головой, просматривая старые газеты. — Почему ты сразу не позвонил мне и не рассказал обо всем?
Отъезжая от аэропорта, сэр Джош маневрировал своим «даймлером», все время оглядываясь через плечо.
— Потому что… — Он подождал, пока не присоединился к основному потоку автомобилей. — Потому что не хотел тебя вмешивать, Эдвард. К тому же я подумал, если Элли нуждается в твоей помощи, то она должна сама попросить тебя.
Эдварда удивили нотки презрения, звучащие в голосе отца.
— Но как это случилось? Я думал, что в больнице очень внимательное отношение, почему же никто не заметил?!
— Эдвард, ты забываешь, насколько умен был Чарльз Тейлор. Он точно рассчитал, сколько потребуется времени, чтобы вливание стрептокинеза убило его. Он выждал, когда уйдет медсестра, а затем увеличил дозу. Это заняло пятьдесят пять минут. Я не знаю… — Сэр Джош пожал плечами. — Возможно, так даже лучше. Ведь его репутация была погублена, и всю оставшуюся жизнь он прожил бы в унижении.
Несколько минут он молчал.
— Но что бы он ни делал, он был прекрасным человеком, Эдвард, и хорошим другом.
Эдвард посмотрел на отца.
— Я знаю, — просто сказал он, заканчивая беседу.
При въезде в город скорость движения замедлилась, и Эдвард неожиданно открыл глаза.
— Черт, прости, я немного задремал.
Он сильно потер лицо руками.
Сэр Джош улыбнулся:
— Ты отвык от холода.
Они свернули на дорогу, ведущую в Кенсингтон.
— Ты уверен, что нужно сразу ехать на Эдвард-сквер? Может быть, лучше отдохнуть с дороги? Если хочешь, я отвезу тебя на квартиру в Гросвенор-сквер?
Эдвард почувствовал в голосе отца осуждение.
— Нет, со мной все прекрасно.
Сэр Джош не стал продолжать эту тему.
— Как бы там ни было, ближе к вечеру я собираюсь быть дома. Не могу отказаться от обеда в Истлее.
— Хорошо! А то мама совсем заждалась тебя.
Сэр Джош остановил машину рядом с домом Элли и выключил двигатель.
— Ты зайдешь? — вдруг занервничал Эдвард, сомневаясь в правильности своего поступка.
Сэр Джош покачал головой:
— Нет, я должен ехать.
— Ладно, увидимся позже. Спасибо, что подвез меня. — Эдвард взял плащ, кейс и распахнул дверцу машины.
— Эдвард?
— Да?
— Будь осторожен, не… — смутившись, сэр Джош замолчал, но потом продолжил: — Не дай себя провести. Пожалуйста.
Эдвард опустил глаза. До него дошло, каким дураком он кажется.
— Я знаю, что делаю, папа.
— Надеюсь, что так, Эдвард.
«Даймлер» отъехал, Эдвард помахал ему вслед.
— Спасибо, папа! — крикнул он и увидел ответный жест отца. Потом наклонился, взял кейс и повернулся к дому.
Элли стояла у окна и смотрела, как он шел по дорожке. У нее сдавило грудь. «Совершенно не изменился», — подумала она. Загорелый, с выгоревшими на солнце короткими волосами, он двигался с той же грацией и излучал такую силу, что она ощущалась на расстоянии. Это потрясло ее. Она отвернулась и, обхватив себя руками, вдруг почувствовала свою слабость и беззащитность.