Они ждали, отчасти надеясь, что старик явится перед ними подобно тени отца Гамлета или призраку Джейкоба Марли, но оставалась только примятая его головой подушка с пятнами от тоника для волос и сдувшиеся семейные трусы, загаженные дерьмом и мочой.

Мо судорожно разрыдалась и зарылась лицом в обширную грудь Энни Фартук. Это услышали собравшиеся снаружи, и чей-то голос (Роза так и не узнала, чей именно) завел речитатив. К нему присоединился второй, потом третий и четвертый. Вскоре под звездным небом раздавался слаженный хор, и у Розы по спине прополз холодок. Она потянулась, нашла руку Ворона и сжала ее.

В хор вступила Энни. За ней — Мо; голос ее звучал сдавленно. Орех. За ним Ворон. Роза Шляпница сделала глубокий вздох, и ее голос слился с голосами остальных.

Лодсам ханти — мы избранные.

Каханна ризоне ханти — мы счастливцы.

Саббатха ханти, саббатха ханти, саббатха ханти.

Мы Узел верных, испытанный временем.

Чуть позже Ворон пришел в Розин «Эрскрузер».

— Так ты сама не собираешься ехать на восток?

— Нет. Командовать будешь ты.

— Что нам делать сейчас?

— Оплакивать Дедулю, конечно. К сожалению, мы можем выделить ему всего два дня.

По традициям требовалось семь: ни траха, ни трёпа, ни пара. Только медитация. Потом Верные соберутся в прощальный круг, каждый по очереди выступит вперед, помянет Дедулю Джонаса Флика и отдаст какой-нибудь предмет, когда-то полученный от покойника в подарок или как-то связанный с ним. (Сама Роза уже выбрала: кольцо с кельтским узором, которое Дедуля подарил ей в те времена, когда Америка еще принадлежала индейцам, а ее знали под именем Ирландской Розы). От умерших Верных не оставалось тел, поэтому их заменяли памятные сувениры. Их заворачивали в белую ткань и хоронили.

— Так когда выезжает отряд? В среду вечером или в четверг утром?

— В среду вечером. — Розе хотелось заполучить девчонку как можно скорее. — Нигде не задерживаться. Ты точно уверен, что снотворное будет ждать на явке в Стербридже?

— Да. Насчет этого можешь быть спокойна.

«Я буду спокойна только тогда, когда своими глазами увижу эту мелкую сучку в своем трейлере — накачанную наркотой по уши, в наручниках и исходящую вкусным сочным парком».

— Кого берешь? Назови.

— Беру Ореха, Джимми Арифмометра, если ты сможешь без него обойтись…

— Смогу. Кого еще?

— Гремучку Энди. Если надо будет кого-нибудь усыпить, она этим займется. И Китаезу. Его-то уж точно. Он наш лучший локатор теперь, когда Дедуля умер. То есть, не считая тебя.

— Бери его без всяких сомнений, но для этой девки локатор не нужен, — сказала Роза. — С этим проблем не будет. И машины хватит всего одной. Возьми «Виннебаго» Стива Парохода.

— Я с ним уже договорился.

Довольная Роза кивнула.

— И еще одно. В Сайдвиндере есть лавчонка под названием «Район Икс».

Ворон приподнял бровь:

— Магазин для взрослых с надувной куклой в форме медсестры в витрине?

— Я вижу, ты там бывал, — сухо заметила Роза. — А теперь слушай, Папаша.

И Ворон стал слушать.

Дэн и Джон Далтон вылетели из Логана во вторник утром с восходом солнца. Они сделали пересадку в Мемфисе и в пятнадцать минут двенадцатого сели в Де-Мойне. Погода там стояла летняя, будто на календаре середина июля, а не поздний сентябрь.

На первом отрезке путешествия из Бостона в Мемфис Дэн притворился спящим, так что ему не пришлось обсуждать сомнения, которые, как чувствовал Дэн, сорняками прорастали в голове доктора. Где-то над северной частью штата Нью-Йорк нужда в притворстве отпала — он заснул по-настоящему, а между Мемфисом и Де-Мойном заснул Джон. Когда они были уже в Айове, двигаясь в сторону городка Фримэн на невзрачном арендованном «Форде Фокус», Дэн почувствовал, что Джон справился со своими сомнениями — во всяком случае, на какое-то время. Их сменили любопытство и тревожное волнение.

— Мальчишки ищут сокровище, — сказал Дэн. Он спал подольше, поэтому сейчас сидел за рулем. Мимо машины проплывали поля высокой желтеющей кукурузы.

Джон слегка подпрыгнул.

— А?

Дэн улыбнулся.

— Ну ты же сам об этом думал. Что мы похожи на мальчишек, ищущих сокровище.

— Умеешь же ты жути нагнать, Дэниел.

— Наверное. Хотя я уже привык.

Это было не совсем так.

— Когда ты понял, что можешь читать мысли?

— Дело не только в чтении мыслей. Сияние — невероятно причудливый дар. Если это можно назвать даром. Иногда — довольно часто — ты ощущаешь его как уродливое родимое пятно. Абра наверняка со мной согласится. Ты спросил, когда я его в себе обнаружил… Да никогда. Оно всегда было со мной. Входило в исходную комплектацию.