Не успела Тереса и глазом моргнуть, как мы уже все формальности провернули. Я лично съездила вместе с Тересой во французское посольство за визой. У Михала французская виза была, он планировал свой отпуск в этом году провести во Франции. Мы купили им билеты на самолет, разумеется, на деньги Тересы. Тереса растеряла всю свою энергию и теперь позволяла делать с собой все, что мы хотели — ну точь-в-точь покорная овца, влекомая на заклание.

Необходимость во французских визах объяснялась тем, что, как следовало из полученных по своим каналам сержантом Вельским данных, Джон Капусто, гражданин США, постоянно проживал во Франции. У него оказалось и в самом деле два адреса — в Париже, недалеко от Площади Республики, и в Руане. Из той же милицейской информации следовало, что Западный Берлин он покинул и приземлился под Парижем, в аэропорту Ла Бурже.

Провожая Тересу и Михала, я дала тетке напутственный совет:

— А когда уже будете в Париже, выберетесь как-нибудь в Венсьенский Лес.

— Венсьенский Лес? — удивилась Тереса. — А чего я там не видела?

— Там проходят рысистые испытания. На бегах ты хоть когда-нибудь была?

Тереса лишь раздраженно покрутила пальцем у виска, но Михал заинтересовался:

— И там можно делать ставки? Интересно, как их делают?

— А вы что, никогда не играли на бегах?

— Никогда. Понятия не имею, как это делается.

— А вы случайно не в апреле родились?

— Нет, в ноябре.

— Прекрасно, потому что апрельским на бегах делать нечего. Так вот, слушайте меня внимательно: обязательно съездите туда и поставьте на что угодно. Новичок обязательно выиграет! Но во второй раз лучше не соваться — проиграетесь, как пить дать!

— Замечательно! — обрадовался Михал. — А как делают ставки?

— Боже! — простонала Тереса, но я, не слушая протестов семейства, подробно проинструктировала Михала. Прочла небольшую лекцию и о лошадях, и о принципах игры, пользуясь датской терминологией, ибо занималась этим только в Дании, в Польше рысистых испытаний не бывает, так что польская лексика мне без надобности. А датская — международная, во Франции Михалу пригодится. Молодой человек слушал меня внимательно, подошел к вопросу с достоинством научного работника, даже кое-что записал для памяти.

— Жаль, что мы не в Данию едем, — заметил он. — Но ничего, может наша Капуста и в Данию рванет…

— Или в Аргентину, — в тон ему произнесла Тереса.

— Или на Северный полюс. А мы за ним!

Люцина с беспокойством взглянула на сестру и прошептала мне:

— Пусть уж они скорей уезжают. Беспокоюсь я за нее.

— Они улетают завтра утром, — ответила я. — Не волнуйся, сейчас напоим ее валерьяночкой, за ночь ничего не случится…

У Тересы немного отлегло от сердца, когда выяснилось, что комната обойдется ей всего в десять франков за сутки. Остановились они с Михалом в небольшом пансионате, хозяйка которого недорого сдавала очень приличные комнаты, но только знакомым. Михал относился к ним, он не раз останавливался здесь и снискал доверие хозяйки. Париж оказался дешевле Канады, и Тереса малость поуспокоилась.

Парижский адрес Джона Капусты оказался правильным. Консьержка, занимавшая пост в холле солидного дома, подтвердила: месье Капусто действительно проживает в этом доме на четвертом этаже, но сейчас он выехал в Руан. Ничего не поделаешь, пришлось ехать за ним.

В Руане резиденцией Капусты оказалась роскошная вилла в пригороде. В ней явно кто-то жил, окна были раскрыты, на аккуратно подстриженном газоне грелся на солнышке упитанный кот, но на наши звонки никто не отвечал. Кот и ухом не повел. Тереса с М их алом долго рассматривали дом и сад сквозь прутья металлической ограды.

— Придется зайти еще раз попозже, — решился Михал. — А пока… Вы уже осматривали здешний собор? Поздняя готика…

— Может, и готика, но я бы лучше что-нибудь съела, — мрачно отозвалась Тереса. — Есть хочется! Тут найдется где перекусить?

— Разумеется! Пообедаем, осмотрим собор. А потом вернемся сюда.

Они пообедали и отправились знакомиться с достопримечательностями города. Погрузившись головой в мир искусства, Михал, казалось, совсем забыл о цели их приезда в Руан. Гидом он оказался замечательным, знающим, красноречивым и неутомимым, и с трудом поспешающая за ним Тереса уже еле ноги таскала. И вдруг, бросив взгляд на витрину одного из антикварных магазинов, Михал затормозил на полном скаку и буквально врос в асфальт. Тереса получила возможность перевести дыхание.

— Это наше! — прохрипел молодой искусствовед, не спуская глаз с огромной серебряной сахарницы.

— Что наше?

— Да вот эта сахарница.

— Наша, фамильная? Из колодца?

— Нет, наша национальная, из Польши. Сделана по заказу Станислава Августа, он заказал целый серебряный сервиз. Видите эти буквы? Сервиз нелегально вывезен еще в первую мировую войну. До сих пор предметы из этого сервиза нигде не появлялись, но я знал — он во Франции, и вот пожалуйста! Это наша, национальная собственность!