Но оказалось, что и эта версия не верна. Елизавета Федоровна была маленькой Ирочке второй матерью. Фактически она помогала своей сестре растить племянницу. Была той и нянькой, и гувернанткой, и просто доброй душой. Она искренне жалела сиротку, которой даже не довелось повидать своего папку живым. Разве что Василиса чем-то кровно обидела свою старую тетушку? Но ничто не указывало на это обстоятельство. Все вокруг говорили, что магиня Василиса со своей тетей жили мирно и дружно.

И потом, Елизавета Федоровна получала от Василисы деньги, которые та в свою очередь получала от клиентов. А как теперь одна старуха станет содержать этот дом? На что? На свою пенсию? Наверняка она у Елизаветы Федоровны была очень маленькой, как и у всех пенсионеров в нашей стране.

А между тем Елизавета Федоровна уже принялась рассказывать, как было дело.

– Ночью я долго не могла заснуть, все маялась отчего-то. И лежать было неудобно, и читать тягостно, и по телевизору ничего хорошего не показывали. Промучилась я где-то до двух часов ночи, а потом совсем неспокойно на душе стало, решила теплого молока с медом себе сделать, для меня это лучшее снотворное средство.

В поисках знакомого лекарства Елизавета Федоровна побрела на кухню. И в тот момент, когда она уже подходила к дверям кухни, ее внимание привлек странный звук, исходивший из комнаты племянницы.

– Словно бы пробежал у меня за спиной кто-то.

Испугавшись и встревожившись, Елизавета Федоровна тем не менее подала голос.

– Ирина! – позвала она свою племянницу. – Ирочка!

Обычно магиня откликалась на зов очень быстро. Сон у нее был чуткий, и она просыпалась от малейшего шума. Тетка была уверена, что племянница проснулась еще в тот момент, когда Елизавета Федоровна только еще направлялась в сторону кухни. Но племянница не отозвалась. Поколебавшись, старуха решила все же заглянуть к ней в комнату.

– Зашла я туда, а там она лежит. Я сразу поняла, что мертвая. Язык прикушен, глаза закатились. Не помню, что со мной приключилось. Орать начала, так страшно стало, жутко. А потом вдруг руки мне чьи-то на шею легли и душить начали. Уж я и так и этак пыталась отбиваться, да без толку. Этот человек сильнее меня был.

– Мужчина?

– И еще не старый мужчина, – подтвердила старуха. – Пахло от него какими-то хорошими духами, старый хрыч такими душиться не станет. Да и справилась бы я со стариком, сама-то еще силы имею!

Старуха схватилась за шею.

– Оо-ой! – простонала она болезненно. – То есть теперь уж сказать надо, это раньше я силы имела. Шеюто мне этот гад повредил. Врачи сказали, два позвонка выскочили, вправлять надо. Либо операцию делать, либо к остеопату идти. Эх, была бы жива Иришка, она бы мне шею в два счета бы поправила. Поводила бы своими руками волшебными, все бы вмиг и снялось!

Подруги сильно сомневались, что можно вылечить травму позвоночника одним взмахом руки, но говорить об этом Елизавете Федоровне не стали.

– А лица вы его не видели?

– Только мельком. Когда маску с него содрала.

– Значит, он в маске был?

– Шапка шерстяная с прорезями для глаз на нем была. А я ее с него и содрала.

– И вы его видели?

– Недолго. Пока в глазах у меня не помутилось. Но морду я его запомнила!

– Можете описать?

– Вот и ваши коллеги меня сегодня целый день на его счет пытали. Из больницы забрали – и к себе в отделение. Мол, надо по горячим следам преступника искать. Фоторобот, или как там это у них теперь называется, заставляли делать.

– А у вас копии этого изображения случайно не осталось?

– Есть. И даже очень не случайно. Я сразу несколько штук захватила.

– Покажите их нам.

– Вообще-то у меня уже все соседи разобрали. Хорошие люди, очень смерть Ирочки их взволновала. Но, кажется, один фоторобот у меня еще остался. Сейчас посмотрю.

Старуха тяжело прошлась по комнате. Под ее грузной поступью пол даже постанывал. Она достала из ящика комода листок и протянула его подругам со словами:

– Вот он. А еще один возле поста охраны висит рядом с объявлением о том, что этот человек опасен. Вообще-то ваши коллеги сегодня весь день по поселку шныряли, проверяли, выясняли. Но ничего толком так и не установили. Возможно, с фотороботом дела у них пойдут лучше? Не знаю, но очень хочу на это надеяться.

Но подруги уже не слушали старуху. Они впились глазами в фоторобот преступника и теперь пытались сдержать рвущиеся из них наружу чувства.

– Ты это тоже видишь? – шепотом произнесла Кира, обращаясь к подруге. – Это мне кажется или… Это ведь он?

– Невероятно. Но… да!

И подруги вновь ошеломленно уставились на фоторобот, на котором они отчетливо различали знакомое им мужское лицо. Чем дольше подруги смотрели на это лицо, тем отчетливей они понимали, что знают имя преступника, напавшего на Елизавету Федоровну. И, что еще намного хуже, они знают имя человека, забравшего жизнь бедной магини.