— Стоп, — прервал его Вольфганг, изо всех сил стараясь не улыбаться. — О чем эта история? Об одном не в меру любопытном гноме?

— Вряд ли. — Скалогрыз изобразил глубокую озабоченность, даже глаза закатил. — Скорее, об одном не шибко осторожном рыцаре.

— И в чем же его неосторожность?

— В том, что иногда думать надо головой, а не… скипетром.

— О чем думать-то?

— О последствиях. Разные народы, разные обычаи. То, что одному может казаться безобидным баловством, для другого — узел на всю оставшуюся жизнь. А ее соплеменницы? Что скажут они? Каково ей будет с этим существовать?

— Вообще-то, ее изгнали из монастыря, если ты забыл. — Вольфганг чувствовал, как внутри начинает закипать раздражение. — Соплеменницы уже высказались. И вообще-то, если уж совсем откровенно, то не в меру любопытный гном не имеет к этому никакого отношения и может жестоко поплатиться за то, что сует нос не в свои дела.

— Гхы, — осклабился Скалогрыз. — Еще неизвестно, кто именно «сует не в свои дела»! А нос тут совершенно ни при чем. Я ж говорю, сидел, трубку раскуривал. Просто у шатра полотно не особенно толстое, сквозь него слышно хорошо. Но! У гнома нет никакого желания вмешиваться в чужие отношения. Даже наоборот…

— Заровы копыта! — проревел Костолом. — Да вы так и будете околесицу нести?! Я ни слова не понимаю. В чем дело?

— Видишь ли, — охотно принялся объяснять гном. — Двое твоих хороших знакомых…

— Мы обязательно подробно расскажем, — прервал его рыцарь. — Но только позже. Пришли.

Они выбрались на главную площадь Нагры, аккуратно замощенный пятачок диаметром не больше трех десятков шагов. В центре возвышалась колонна из черного камня, богато украшенная барельефами, изображающими переплетающихся змей. Чумной столб, установленный две сотни лет назад в знак благодарности Химере за то, что город миновала эпидемия гнилой смерти.

На столбе плотно прикрученный к нему ржавыми цепями висел выбеленный солнцем скелет. На нем не было остатков одежды, и на костях запястий виднелись следы от стального лезвия.

— Кто-то попытался задобрить богов, — мрачно сказал Вольфганг, рассматривая остов. — Но жертву не приняли.

Он направился через площадь к длинному, приземистому зданию на другой стороне. Это и были казармы Ордена. Половина крыши рухнула внутрь, большую часть окон закрывали заколоченные ставни, из развороченного дверного проема наружу выползала внушительная куча мусора.

— Вместо оружия стоило взять лопаты, — заметил Роргар. — И пару рукавиц поплотнее.

Рыцарь вошел внутрь, с трудом находя дорогу между горами хлама. Здесь были садовые инструменты, канделябры, медные чайники, котлы, соломенные куклы и прочий скарб, способный представлять хоть какую-то ценность. Видимо, когда хаос обрушился на город, сохранившие рассудок жители стремились спасти дорогие им вещи — и приносили их сюда, в место, казавшееся оплотом стабильности и спокойствия.

После виденного на улицах Вольфганг уже не надеялся найти здесь кого-либо живого, поэтому, не тратя времени зря, сразу направился в алхимическое хранилище. Все казармы Паладинов возводились по единому плану, так что для него не составило труда отыскать нужную комнату. Однако та оказалась практически пуста: вся добыча состояла из полуфунтовой торбы с синим порошком и двух мешочков с желтым.

— Ну, хоть что-то, — пробормотал рыцарь, внимательно осмотрев ящики и полки. — Все же не зря сходили.

— Целебных нет? — спросил Скалогрыз.

— К сожалению. Только эти, для восстановления сил. Духовных и телесных. В принципе тоже полезные смеси. Точно пригодятся.

— Может, еще где поискать? — пробурчал Костолом.

— В таких завалах мы будем три дня ковыряться, — сказал гном. — И то все не перероем.

— Согласен, — кивнул Вольфганг. — Ладно, у меня пока остался запас, на штурм его, конечно, не хватит, но сколько-то протянем. Пора уже обратно.

Они пробрались к выходу. Костолом шел первым, он и почуял опасность, едва ступив на мостовую. Вскинув руку, орк прошипел:

— Осторожно! — и потянулся к рукояти топора.

— В чем дело? — Рыцарь тоже ощутил надвигающуюся угрозу, хотя глазам его предстала совершенно пустынная площадь, ничуть не изменившаяся за те минуты, что они провели в казармах.

— Слышал что-то, — ответил Ыр. — Как будто меч звякнул.

— Да мало ли, — прошептал Скалогрыз, все же стягивая с плеча аркебузу. — Железок хватает вокруг.

Они медленно двинулись по направлению к чумному столбу: Костолом впереди, Вольфганг сразу за ним, Роргар замыкающим. Напряженно прислушивались после каждого шага. Беспрерывно крутили головами, оглядывая окрестности — залитые закатным светом стены необитаемых домов, распахнутые рты окон, устья улиц, застывших в неизбывной скорби. Ни ветра, ни шорохов, ни единого шевеления.

А потом, когда до столба и висящего на нем скелета оставалось не больше шести шагов, пустота за спиной гнома расступилась. Лязгнула сталь о сталь, с легким шелестом рассекли воздух клинки. Скалогрыз не успел среагировать — он только начал оборачиваться, когда два меча пронзили его спину. Удар был такой силы, что ноги гнома оторвались от земли, а оба острия, сломав ребра, вышли из груди. Роргар вскрикнул, уронил аркебузу. Кровь хлынула у него изо рта, потекла по бороде, окрашивая седину бордовым. Он видел искаженные криком лица товарищей и разрушенный город вокруг, и небо над городом, но все это стало вдруг несущественным, ненастоящим, лишь приложением к безжалостной боли, разгрызающей тело. Стиснув зубы, смотрел он в глаза наступающей тьме, пожирающей друзей, город, небо, превращающей их в тени, далекие отголоски самих себя. Окружающий мир двигался крайне медленно, тонул в бесцветии, полнился пульсирующими трещинами.