– Что?

– В общем, я не хочу говорить о Гордоне. Пока все не уляжется. Было бы проще, если бы мы с ним были ближе друг другу. А так мне даже неловко, что я почти ничего не чувствую. Поговорить можно, только придется использовать прошедшее время, а это немного…

Сьюзан прижалась к Ричарду ненадолго и тихо вздохнула.

– В холодильнике почти ничего нет, – сказала она. – Йогурт и банка рулетиков из селедки. Можешь открыть. Уверена, если постараешься, у тебя получится. Главное – не уронить на пол и не намазать на селедку джем.

Она обняла его, поцеловала, печально улыбнулась и вновь пошла к инструменту.

Зазвонил телефон, и Ричард снял трубку.

– Алло?

Ответа не последовало, донесся лишь шум, похожий на далекое завывание ветра.

– Алло? – повторил Ричард, немного подождал, пожал плечами и опустил трубку на рычаг.

– Ответили? – крикнула из студии Сьюзан.

– Нет.

– Такое уже случалось пару раз, – сказала она. – Думаю, это какой-то любитель подышать в трубку.

Она продолжила игру.

Ричард пошел в кухню и открыл холодильник. В отличие от Сьюзан он не был ярым приверженцем здорового питания, поэтому обнаруженные там продукты особого восторга у него не вызвали. Он поставил на поднос тарелку с рулетами из селедки, йогурт, рис, положил несколько апельсинов и постарался выкинуть из головы мысль о паре пышных гамбургеров и картошке фри. Еще он нашел бутылку белого вина и вместе с подносом унес ее на маленький обеденный стол.

Вскоре к нему присоединилась Сьюзан. Она вела себя очень спокойно и сдержанно и, немного поев, спросила, что за история случилась у канала.

Ричард недоуменно потряс головой и попробовал объяснить, упомянув о Дирке.

– Как, ты сказал, его зовут? – нахмурившись, спросила Сьюзан, когда он с грехом пополам закончил рассказ.

– Дирк Джентли… э-э… как бы.

– Как бы?

– Ну да, – с тяжелым вздохом отозвался Ричард.

Почему-то как только речь заходила о Дирке, непременно требовалось делать какие-то прозрачные намеки и странные оговорки. Даже на официальном бланке детективного агентства после его имени шел целый перечень таких намеков и оговорок. Ричард достал из кармана лист, на котором давеча пытался привести в порядок мысли.

– Я… – начал он, но тут в дверь позвонили.

Ричард и Сьюзан переглянулись.

– Если это полиция, – сказал Ричард, – тем лучше. Надо скорее с этим покончить.

Сьюзан подошла к двери и сняла трубку домофона.

– Алло?… Кто? – Она нахмурилась, а затем повернулась к Ричарду и посмотрела на него исподлобья. – Поднимайтесь, – неприязненно добавила она и нажала кнопку. – Твой друг, мистер Джентли, – сказала она, вновь сев за стол.

День у электрического монаха выдался на славу, и он радостно пустился галопом. То есть он радостно пришпорил лошадь, а та – безрадостно – пустилась галопом.

Этот мир монаху пришелся по душе. Он в него просто влюбился, хотя не знал, что это за мир и кому он принадлежит. И тем не менее он как нельзя более подходил для того, кто обладает такими исключительными и экстраординарными способностями, как монах.

Его талант оценили. Весь день он только и делал, что подходил к людям, завязывал с ними разговоры, выслушивал их проблемы, а потом тихо произносил три волшебных слова: «Я вам верю».

Эффект неизменно был потрясающим. Не то чтобы в этом мире люди никогда не говорили друг другу эти слова, однако они редко произносили их с той проникновенностью и искренностью, на которую был запрограммирован монах.

В собственном мире его воспринимали как должное. От него требовалось верить и не путаться у людей под ногами. Как только кто-то выступал с новой идеей, вносил предложение или даже придумывал новую религию, его тут же отправляли к монаху. А монах садился, выслушивал, безропотно во все верил, и дальнейший интерес к нему сразу терялся.

Здесь же, в этом в остальном безупречном мире существовала одна-единственная проблема: стоило ему произнести свои волшебные слова, как разговор быстро скатывался к деньгам, а у монаха их, разумеется, не было. Недостаток, который омрачил ряд весьма многообещающих знакомств.

Может, ему удалось бы достать немного денег – но где?

Монах натянул поводья, лошадь моментально и с благодарностью остановилась и принялась пощипывать травку у обочины. Она понятия не имела, зачем понадобился весь этот галоп, он ей был неинтересен. Интересовало ее лишь обилие еды под ногами. И лошадь решила наилучшим образом воспользоваться случаем и как следует перекусить.

Монах пристальным взглядом окинул дорогу. Она о чем-то ему напомнила. Он проскакал немного выше и посмотрел еще раз. Лошадь, остановившись, тотчас вновь принялась за еду.