– Я виноват перед тобою, – сказал рабан Гамлиель, – прости меня!

Р. Иошуа не отвечал.

– Из уважения к предку [37] моему сделай это.

Смягчился р. Иошуа и помирился с ним.

(Берах., 27)

Однажды, на свадьбе у сына рабан Гамлиеля сидели за столом трое ученых – р. Элиэзер, р. Иошуа и р. Саддок, и сам рабан Гамлиель наливал гостям вино в бокалы.

Подал рабан Гамлиель бокал р. Элиэзеру, но тот бокала не принял; подал р. Иошуа – этот принял.

– Допустимо ли это, Иошуа? – обратился к нему р. Элиэзер. – Мы сидим, а учитель наш рабан Гамлиель стоит и вино нам наливает!

– Мы знаем человека более великого, – возразил р. Иошуа, – который прислуживал своим гостям: Авраам был величайшим человеком своего времени, и про него сказано: «И сам стоял перед ними». Скажешь, может быть, те странники были ангелами? Но Аврааму ведь явились они в виде простых аравитян. Так почему бы и рабан Гамлиелю не послужить виночерпием нам?

– А я другое скажу, – отозвался р. Саддок: доколе, забывая о величии Всевышнего, вы будете спорить о почестях людских? Господь направляет ветры, возносит облака, изливает дождь, оплодотворяет землю и каждой живой душе питание посылает. Что же обидного для рабан Гамлиеля в том, что он прислуживает нам?

(Кид., 32)

Рабан Гамлиель выдавал дочь замуж.

– Благослови меня, отец! – попросила дочь.

Рабан Гамлиель произнес:

– Да будет воля Господня, чтобы ты более не переступала моего порога.

Родив сына, она снова стала просить отца благословить ее.

– Да будет воля Господня, – произнес рабан Гамлиель, – чтобы слова «Горе мне!» были обычным твоим восклицанием.

– Отец! – сказала дочь. – Два торжества были у меня – и оба раза ты проклял меня!

– Нет, дочь моя, – ответил рабан Гамлиель, – не проклятия это были, но благословения: я пожелал тебе столь счастливой и радостной жизни в доме мужа, чтобы никогда надобности не было тебе возвращаться в мой дом. Затем, я пожелал сыну твоему жить и расти, а тебе заботиться о нем, то и дело восклицая:

«Ах, горе мне, я еще сына не накормила!»

«Горе мне, я еще сына не напоила!»

«Горе мне, я еще в школу его не отправила!»

(Бер.-Р., 27)

Р. Акиба подарил своей жене золотое запястье. Увидала это жена рабан Гамлиеля и, мучимая завистью, пришла и рассказала о запястье своему мужу.

– Друг мой, – заметил ей рабан Гамлиель, – а подражала ли ты жене р. Акиба в то время, когда она косы свои отрезывала и продавала, чтобы дать возможность мужу спокойно заниматься изучением Торы?

(Иеруш., Шаб.)

К рабам не принято применять почетные наименования. Слуг же рабан Гамлиеля все чествовали, обращаясь к ним: «Отец такой-то!» – «Мать такая-то!»

Когда умер слуга его Тоба, рабан Гамлиель справил по нем траур. Видя это, ученики сказали рабан Гамлиелю:

– Не сам ли ты поучал нас, что по рабам траура не справлять?

– Слуга мой Тоба, – ответил рабан Гамлиель, – не чета всем прочим слугам: это безупречно честный человек.

(Берах., 16)

До двадцатидвухлетнего возраста р. Элиэзер бен Гиркан ничему не учился. Отец его был богатым поселянином и, занимаясь в обширных размерах хлебопашеством, заставлял своих сыновей исполнять все полевые работы. Однажды, когда братья были заняты на черноземной полосе, Элиэзеру досталось обработать участок каменистой почвы, и отец застал его за работой в слезах.

– О чем ты плачешь? – спросил отец. – Если для тебя эта работа тяжела, я переведу тебя на черноземное поле.

Но и за работой на новом месте отец застал его плачущим и спрашивает:

– О чем же ты теперь плачешь? Быть может, и эта работа тебе не под силу?

– Нет, – ответил Элиэзер, – а плачу я потому, что меня влечет к изучению св. Торы.

– Но ведь тебе уже двадцать два года, и в таком возрасте вздумал ты начать учиться! Нет, жениться тебе пора. Будут вот дети у тебя, ты их и посылай учиться.

Однажды приходит он к отцу и заявляет:

– Ухожу учиться к рабан Иоханану бен Заккаю.

– А я говорю тебе, – отвечает отец, – что ты крошки в рот не возьмешь, пока не распашешь весь участок!

Назавтра, встав чуть свет, отправился Элиэзер в поле и принялся за работу, но вдруг животное, на котором он пахал, оступилось и сломало ногу.

«Мне же к добру случилось это», – подумал Элиэзер и, бросив все, бежал с поля и отправился в Иерусалим, к рабан Иоханану бен Заккаю.

Как предание гласит, это произошло в канун субботы, и Элиэзер целые сутки [38] оставался без пищи. Мучимый голодом, он брал в рот кусочки полевого шпата, поднятые им на дороге.