Шрифт:
— Нет-нет. Она поднялась наверх раньше меня.
Инспектор подался вперед.
— Мисс Парадайн, поймите — ситуация весьма необычная. Я обязан спросить, не закончилась ли вечеринка так рано по какой-то особой причине и не заходил ли к мистеру Парадайну кто-либо еще, кроме мистера Рэя? Я обязан сказать, что, с моей точки зрения, все наводит на мысль о семейной ссоре.
— Никакой ссоры не было.
— Никаких разногласий? Никаких неприятных высказываний? Ничего, что могло бы заставить мистера Парадайна удалиться в кабинет, а гостей — разъехаться в половине десятого, не простившись с хозяином?
Мисс Парадайн, выпрямившись, холодно произнесла:
— Гости разъехались, потому что миссис Амброз забеспокоилась о дочери.
— Девочка серьезно больна?
— Нет-нет, но миссис Амброз склонна беспокоиться по пустякам.
— Мисс Парадайн, должны же вы понимать, что это не повод для прекращения вечеринки. И в любом случае почему никто не простился с мистером Парадайном? Вы действительно намерены утверждать, что ничего такого не случилось? Ничего неприятного?
Грейс посмотрела инспектору в глаза и ответила:
— Ничего.
Глава 16
Родственники собрались в комнате напротив — в гостиной Филиды. Их пригнало сюда желание держаться вместе, чтобы не оказаться разделенными, — примитивный стадный инстинкт. На сей раз никто не садился. Марк, опираясь на каминную полку и повернувшись к остальным боком, смотрел в огонь. Дики по-прежнему крутил бечевку. В комнате стояла жуткая тишина, которую никто не нарушал, потому что не хотел первым выражать общую мысль. Даже Альберт утратил дар речи — вероятно, в первый и последний раз в жизни, — и этого оказалось достаточно, чтобы остальные тоже молчали. Последним зайдя в комнату, он стоял, словно позируя для фотографии в семейный альбом, — напряженная поза, застывший взгляд в попытке притвориться непринужденным.
Внезапно к присутствующим обратилась Бренда. Она просто и откровенно заявила:
— Хотела бы я знать, что сейчас говорит тетя Грейс.
Брат, нахмурившись, повернулся к ней:
— Она скажет то, о чем мы условились. С какой стати ей говорить что-то другое?
Альберт Пирсон подошел чуть ближе:
— Очень жаль, что у нас было мало времени и мы не смогли все как следует обсудить. Доктор Фриз заявил, что это точно не несчастный случай. Когда полицейские выяснили у Лейна, что вечеринка закончилась рано, у них, несомненно, появились вопросы. Конечно, мы не станем говорить неправду, но не хотим и неприятностей.
Бренда спросила:
— А как насчет Ирен и Лидии? Вдруг инспектор поедет говорить с ними? Может, лучше позвонить им и предупредить, чтобы помалкивали?
— Нет! — отрезал Фрэнк Амброз.
— А я бы позвонила.
Он пояснил:
— Слишком рискованно. И потом, телефон не работает. По крайней мере вчера не работал.
Бренда ссутулилась.
— Тогда, держу пари, они все выдадут.
— У Лидии хватит здравого смысла, — заметил Дики.
Бренда язвительно рассмеялась:
— Зато у Ирен его нет!
Фрэнк Амброз негромко приказал:
— Придержи язык.
Элиот Рэй, предчувствуя неизбежную беду, осмотрел комнату — хорошенькую гостиную в пастельных тонах, которую он ненавидел, поскольку здесь все обустроила Грейс Парадайн. В комнате господствовали ее вкус и представления о том, как должна выглядеть комната молодой девушки, — светло-гороховые стены, немного лилового, немного розового, чуть-чуть фиолетового и обилие голубого. Он подумал: «Мы откусили больше, чем в силах проглотить. Если инспектор допросит всех десятерых поодиночке, кто-нибудь да проболтается».
Филида положила руку на плечо мужа и проговорила так, чтобы слышал только он:
— Элиот, я не умею лгать. Боюсь, я просто не смогу.
Он сердито взглянул на нее:
— Ах, не сможешь?
Она покачала головой:
— Почему нельзя просто сказать правду?
Элиот накрыл руку Филиды своей и ответил почти неслышно, но с явно ощутимым гневом:
— Ты не скажешь, что ходила в кабинет. Понятно?
— Не скажу, если инспектор не спросит.
— Он не спросит. С какой стати?
— Не знаю… может и спросить.
— Тогда ты ответишь «нет».
Филида снова покачала головой:
— Не могу, Элиот. Ей-богу, не могу.
Он сжал пальцы до хруста.
— Не будь дурой, Фил!
Она поморщилась:
— Мне больно! — И в ответ услышала:
— Хотел бы я свернуть тебе шею.
Элиот не ожидал, что Филида взглянет на него с улыбкой. Что поделаешь, если человек так на тебя смотрит? И с какой стати она улыбается — ведь он только что назвал ее дурой и пригрозил свернуть шею? Элиот быстро отпустил руку, когда Бренда повторила: