Он прошел несколько шагов, потом опять остановился.

«Страшно! — думал он: порой я не знаю, люблю ли Его или ненавижу. Но без всякого сомнения я Его ненавижу; как мог бы иначе я сделать это? А между тем я должен это сделать, я чувствую, что должен это сделать! Да, я хочу сделаться свободным, свободным!»

Он снова пошел, сам не зная, куда идет, ничего не видя перед собой. Он упорно цеплялся за одну мысль: что Иисус не может быть Сыном Божиим, ибо Он не принял бы тогда помазания Марии.

Иуда сильно изменился за последнее время. Стаи его сгорбился; на лбу образовались две глубокие складки, взор был неподвижно устремлен в пространство, как у человека, преследуемого навязчивой идеей.

Он долго шел, не отрывая глаз от земли. Наконец, он очутился за одними из ворот Иерусалима. Он остановился, и складки на его лбу врезались еще глубже. «Зачем я пришел сюда? — подумал он. Что это я хочу сделать?»

Вдруг он почувствовал, что кто-то тронул его сзади. Он обернулся; это был юноша, которого пожилой фарисей называл при нем Савлом.

Иуда стал озираться, думая, что и тот находится поблизости, по, убедившись, что его нигде не видно, ощутил что-то, почти похожее на радость.

— Ну, что же? — сказал юноша и пытливо взглянул на него.

Иуда долго стоял безмолвный и недвижимый; наконец, он поднял голову и спросил:

— Если я откажусь, что сделаете вы тогда?

— Он приговорен, — Он должен умереть! — стремительно ответил юноша.

Иуда всматривался в него: он читал на его лице непоколебимую решимость. Снова углубились складки на его лбу. Он думал: «Он во всяком случае умрет, и тогда, тогда я не буду свободен. Я должен сам это сделать, да, сам!»

Но эта мысль привела его в содрогание.

— Неужели я должен буду собственноручно?.. — сказал он, оглядывая с ужасом свою руку, которую невольно протянул вперед.

Тот презрительно усмехнулся.

— Нет, — сказал он:-здесь нет и речи об убийстве. Его будут судить по закону, и Он умрет смертью преступника.

Снова Иуда погрузился в раздумье.

«„По закону!“ — размышлял он. — Смертью преступника! Но все это ведь меня не касается, — это они убьют, а не я. Я убью только свою мысль, — свою собственную мысль, — разве не имею я права на это?»

И, охваченный внезапным исступлением, он схватил юношу за руку и крикнул, глядя ему в глаза угрожающим взором:

— Разве я не имею права умертвить свою собственную мысль?

Но, увидев изумление Савла, он устыдился того, что выдал себя. Он выпустил его руку и жестко и решительно произнес:

— Скажи, что я должен сделать! Я готов!

Глаза юноши сверкнули.

— Иди за мной! — сказал он и поспешно направился в город. Иуда последовал за ним; теперь все было кончено; он не чувствовал больше колебаний.

Они остановились пред большим, богато изукрашенным зданием. Юноша ввел Иуду во двор, велел ему там дожидаться и исчез внутри дома. Спустя несколько минут он вернулся и повел Иуду наверх, в большую залу, где было собрано человек десять.

Это были большею частью седовласые старцы; на всех были богатые священнические одеяния. Иуда скользнул по ним взглядом; в одном из них он узнал Каиафу, бывшего в тот год первосвященником, в другом, маленьком старичке с совсем белыми волосами и резкими, ястребиными чертами лица, могущественного Анну, тестя Каиафы, самого влиятельного представителя древнеиудейской партии. Он-то первый и обратился к нему.

— Подойди поближе, — сказал он. — Как тебя зовут?

Иуда не тронулся с места и не ответил. Как только он вошел в этот покой, им овладело одно всепоглощающее чувство — чувство смертельной вражды ко всем этим людям.

Анна громким голосом повторил свой вопрос.

Тогда Иуда поднял на него такой мрачный и угрожающий взгляд, что тот невольно отшатнулся. Иуда улыбнулся странной улыбкой и снова уставился глазами в пол. Водворилось тягостное молчание; священники переглядывались в недоумении и нерешительности. Тогда выступил вперед один фарисей, прятавшийся раньше за другими в глубине покоя. Он пошептался с Анной и затем подошел к Иуде.

Тот поднял голову и узнал в нем того самого, который вместе с Савлом вел с ним беседу за городскими воротами. Как тогда, так и теперь, он почувствовал при виде его отвращение, смешанное со страхом.

— Пойдем со мной! — сказал он и слегка ухватил Иуду за плащ. — Этим старым дуракам нет надобности слышать, о чем мы будем говорить!

Он насмешливо улыбнулся, и Иуда почувствовал, как его рот скривился в такую же улыбку. Безвольно последовал он за ним на другой конец залы; они остановились у окна. Фарисей все время удерживал его за плащ.