Демонстративно игнорируя Леннокса Крейвена, Ангус не входил внутрь до тех пор, пока не увидел, что Кэтрин заняла свое место. Затем подошел к двери.

Створки плавно открылись, и сердце Ангуса забилось сильнее при виде собравшихся сенаторов и почетных гостей, ожидающих его прибытие.

«Да, – подумал он, – вот мой звездный час…»

– А вот и твоя мама, – сказал Айлин Пастер, и Арктур увидел Кэтрин Менгск, пробирающуюся к ним через ряды собравшихся на балконе родственников сенаторов. Кэтрин тоже заметила сына, и ее глаза засияли от такого неожиданного подарка. В этот миг Арктур по-настоящему почувствовал сожаление о том, что собирался сделать.

Жюлиана сидела позади своего отца, полна нервного возбуждения от мысли, что увидит Ангуса Менгска, выступающего с заключительной речью в Форуме Корхала. С выпускного вечера девушка проводила достаточно много времени с Арктуром, хотя, благодаря постоянному присутствию компаньонки, юноше не представилась возможность затащить дочь посла в постель.

Наоборот, большую часть времени они посвящали прогулкам по Стирлингу (под пристальным наблюдением людей Фелда), и хоть Арктур никогда не уставал от рассказов о своих грандиозных планах на будущее, компания Жюлианы ему уже начала надоедать.

«Надеюсь, серьезных проблем не будет», – поглядывая на приближающуюся мать, и нащупывая бумаги в кармане куртки, подумал Арктур.

Кэтрин улыбалась, направляясь к их небольшой группке, не скрывая радости относительно присутствия сына. Она всем улыбалась, и Арктур видел неподдельную любовь, которую она излучала. Кэтрин Менгск была не только обаятельной женой сенатора, но и учредителем множественных благотворительных обществ, а также не стеснялась публично говорить на темы, касающиеся всех слоев населения.

Она первая подняла тему незаконной торговли детьми между мирами, открыла людям глаза на проблему бездомных в Стирлинге, а также основала многочисленные организации здравоохранения для помощи жертвам войны. Кэтрин говорила добрые слова всем, мимо кого проходила, и, наблюдая за ее естественной улыбкой и природной грацией, Арктур понял, почему его маму так любит народ Корхала.

Наконец, Кэтрин подошла к ним, и Арктур подвинулся, чтобы мать села рядом. Женщина наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Я так рада, что ты пришел, Арктур, – сказала она, тепло и искренне улыбаясь.

– Я тоже, – ответил Арктур.

Кэтрин поздоровалась с семьей Пастер:

– Добрый день, Айлин! Как замечательно, что ты здесь. Жюлиана, Ангус будет очень рад, узнав, что ты пришла.

Жюлиана застенчиво улыбнулась Кэтрин, и Арктур отметил, что девушка побаивается его матери.

– Спасибо, миссис Менгск.

– Пожалуйста, дорогая, зови меня Кэтрин, – улыбнулась женщина, похлопывая Арктура по колену. – Ведь ты уже почти член семьи.

Айлин Пастер улыбнулся в ответ на ее слова и сказал:

– Я бы ни за что не пропустил такое событие, Кэтрин. Люди надолго запомнят этот день.

– Не сомневаюсь, – сказала Кэтрин, широко улыбаясь. В это время глава церемонии стукнул о кафельный пол бронзовым наконечником своей трости.

Сенаторы внизу вытянулись по струнке, а все на балконе подались вперед, когда открылись бронзовые двери, и вошел Ангус Менгск.

Ангус с триумфом поднял руки, войдя в огромную куполообразную палату Сената, отдавая должное тому, что это столь же символично, как и пересечение порога здания. Подобно большинству привлекательных женщин, Палатинский Форум приберег самое ценное на потом, и как всегда Ангус ощутил глубокое чувство гордости, трепета и уважения к тому, что представляло собой это помещение.

Демократию, свободу воли и отсутствие угнетения.

В центре пола располагалось панно, вымощенное мозаикой из кубиков порфира и серпентина, которые имели рельефную форму. Вокруг панно – три широкие, низкие, покрытые мрамором ступени. На нижнем уровне на курульных креслах[30] сидели самые видные сенаторы.

Две верхние ступени были шире остальных, и на них расположились сотни мужчин и женщин в ярких богатых туалетах[31], все представители Сената Корхала и избранные официальные лица, получившие специальное приглашение на посещение последней сессии.

Серая полоса мраморной облицовки бежала вдоль стен, увенчанная декоративным карнизом, выше которого с равномерными промежутками располагались мраморные барельефы, лишь в трех местах уступая место нишам со статуей. Ближе к потолку барельефы сменялись гладкими серыми панелями, на которых золотыми буквами были записаны догматы конституции ранних поселенцев Корхала, и принципы, которыми необходимо руководствоваться при управлении людьми.

Купол представлял собой щедро позолоченный свод, состоящий из множества квадратных плиток с золотыми дисками в центре. Свод обрамлял балкон для зрителей, в число которых входили достаточно важные персоны, чье положение в обществе давало право присутствовать в Палатинском Форуме, однако недостаточно важные для того, чтобы сидеть в главном зале.