Очнулась Арина от того, что кто-то хлопал ее по щекам и звал по имени.

— Геля, очнись, очнись, прошу тебя, — голос Сэма доносился словно издалека, — я убью вашу ведьму, если с моей подругой что-то случится!

— Сэм, ты ли это? Сколько экспрессии, сколько злости! — Арина нащупала на лбу мокрую тряпку и, стянув ее, открыла глаза.

— Слава Велесу, с тобой все в порядке. — На взволнованном лице Сэма отразилось облегчение.

Он протянул руку, и Арина, уцепившись за нее, села, оглядываясь вокруг. Они находились в небольшой комнате с одним маленьким мутным окошком, по-видимому, спальне, освещенной несколькими толстыми бездымными свечами. Кроме двух кроватей в ней стоял большой сундук, выполняющий функцию шкафа, и скамья вдоль стены. На светлом выскобленном полу лежали шкуры. Арина с любопытством закрутила головой. Рядом со второй кроватью суетилась жена старосты с дочкой. Девушка держала лоханку с холодной водой, в которую старостиха отжимала белую тряпицу, родную сестру той, что Арина сняла со своего лба. В неровном свете свечей все казалось апокрифичным, и девушка поймала себя на мысли, что вряд ли она скоро привыкнет к новым реалиям.

— Что случилось, почему я грохнулась в обморок? — спуская ноги на пол, поинтересовалась она у Сэма.

— Эта…ведьма решила просканировать твой мозг, причем настолько грубо, что даже я заметил.

— И что? У нее получилось? — Арина, не терпящая вмешательства в свою жизнь, а тем более в мысли и память, вскочила с кровати с нестерпимым желанием хорошенько наподдать средневековой выскочке.

— Успокойся, она свое получила. — Сэм расплылся в широкой кровожадной улыбке и, понизив голос, с восторженным недоверием добавил. — У меня как-то получилось перенаправить энергетический поток и отразить ее силу обратно. Вон теперь лежит, отдыхает на соседней коечке, — он самодовольно прищурился, скосив глаза вбок, — Лирина с матерью ее обхаживают.

— Ты ее случайно не сделал растением?

— Да нет, вроде, — Сэм растерянно захлопал длинными ресницами, — А если и сделал, черт с нею!

— Малыш, ты всего день в средних веках, а уже избавился от гуманизма, что же будет дальше? — Арина заглянула через плечо старостихи, склонившейся над лежащей на кровати женщиной. — Оба-на! Так она молодая! Сколько же ей лет? Хонька говорил, что она пришла при его деде…

— На то она и ведьма, — ответила ей жена Бороды, выпрямляясь и движением руки отправляя Лирину вон из комнаты. Арина подумала, что она впервые слышит ее голос. В беседе женщина участия не принимала, молча сидя рядом с мужем. — Она не меняется с тех пор, как я была в возрасте Лиринки.

— Уважаемая… — Сэмуил запнулся, не зная как называть женщину.

— Наира.

— Очень приятно. Странные у вас с дочерью имена, совершенно не вписываются в местный этнографический профиль. Я всегда увлекался ономастикой…

— Сэмуэль! — Арина сделала страшное лицо, указывая глазами на стоявшую с открытым ртом Наиру, — Не обращайте внимания уважаемая, это он головой ударился, когда маленький был, вот теперь и разговаривает иногда на птичьем языке. Просто Сэм хотел узнать, почему ваши имена так отличаются от местных?

— Ага, так я с Ковьхара. Борода меня сосватал, когда служил в дружине барона. — Как нечто само собой разумеющееся пояснила Наира. — Вот и деток назвали Лирина и Богорад, в честь предков моих.

Она собрала вещи и вышла из комнаты, тихонько притворив за собой дверь. Сэм и Арина остались стоять у изголовья ведьмы, в недоумении глядя друг на друга.

— Надо бы пойти вещи притащить, пока не растянули, — неуверенно начала девушка.

Сэмуил кивнул и вышел из комнаты. Арина присела на край кровати, с любопытством рассматривая ведьму и злорадно подмечая, что та не настолько молода, как ей показалось изначально. Худая, словно изможденная тяжелым трудом, бледная, тонкие лучики в уголках глаз, вертикальные морщины на лбу, которые бывают у людей, имеющих привычку часто хмуриться. Обычная уставшая женщина. А ведь ей пришлось намного тяжелее, чем им. Оказаться одной в незнакомом мире, без друзей, без родных, без шанса вернуться — это было страшно. Она же не сломалась, нашла в себе силы жить, работать, стала для местных непререкаемым авторитетом. Злость на ведьму как-то прошла сама собой, но неприязнь осталась.

— Жалеешь?

Арина от неожиданности подскочила и отпрыгнула в сторону, угрожающе выставив сжатые кулаки.

— Не стоит волноваться, — голос у ведьмы оказался низкий, глубокий, с легким придыханием. Таким голосом хорошо под гитару исполнять романсы у костра. — Я к тебе в голову больше ни за какие посулы не полезу. Твой муж очень сильный маг.

Арина почувствовала, как ее челюсть полетела вниз в страстном желании встретиться с полом.

— Кто?

— Маг, — ведьма со стоном подтянулась, села, упираясь спиной в подушку.

— Да нет, — Арина нетерпеливо махнула головой, — как ты его назвала по отношению ко мне?

— Муж.

— Тьфу на вас, уважаемая, три раза! — девушка с размаху плюхнулась в ногах ведьмы. — Еще накаркаешь.

— Если не муж, то кто тогда?

— Попутчик, друг, ну-у-у, пару раз мы с ним разделили ложе…

В этот момент в комнату, с рюкзаком за плечом бочком протиснулся Домин. За отцом худой тенью прошмыгнул любопытный Хонька с гитарой в руках, а потом появились Сэм и Ташка с большими деревянными подносами с едой.

— Ага, значитца, травница очнулась и киборга жива-здорова. Это хорошо. Ну, вы тута располагайтесь, а завтра с утречка, стало быть, ждем вас, уважаемый Сэмуэль, в кузне. Хонька проводит.

Кинув на ведьму внимательный взгляд, Домин исчез за дверью. Ташка сноровисто расставила на сундуке тарелки и, пожелав приятного аппетита, исчезла вслед за мужем. Зато Хонька с подростковой наглостью, помноженной на деревенскую хитрость, ненавязчиво примостился в уголке, развесив уши и притворившись частью интерьера.