Артуари презрительно скривился, слушая перешептывания за стенкой. Крестьяне. Во всех мирах одинаковые — жадные, хитрые, трусливые. Везде ищут выгоду. Быдло. Он перевел взгляд на покрытого капельками пота Сотеки. В кухне было жарко от натопленной печи, в которой местные готовили еду, но принц знал, что скоро баярд начнет пить жизненные силы, залечивая раны, и у Тени начнется озноб. Именно поэтому ему и нужны были девки — ни одно одеяло не сравнится с теплом человеческого тела. Артуари внимательно всмотрелся в лицо брата. Антрацитовая кожа воина потускнела, если так можно сказать о черном цвете, волосы словно стали тоньше, под глазами набрякли мешки, щеки ввалились. «Запомните» — поучал их Наставник, заставляя раз за разом повторять компоненты для восстанавливающих настоек: «регенерация вытягивает соки из тела и энергию из ауры». Утром от ран Сотеки останутся только воспоминания, но последствия отравления и сильной кровопотери нужно лечить более радикальным способом. Придется делать настойку на крови, которая не помешает и ему, Артуари, все-таки он очень устал за эти сутки. И что бы ни говорили легенды о воинах правящей династии, рэквау из Дома Теней не бессмертны, они так же уязвимы для мечей и пуль, как и остальные разумные. Просто в их роду хранится секрет приготовления зелий на основе настойки из очень редкой травы баярд, которая растет лишь в одном месте на планете Атарията.

В кухню, стараясь не шуметь, просочились Янька с Техиком. Артуари тут же отправил старостиху готовить постель, крестьянин, было, устремился за женой, но рэквау остановил его небрежным движением руки.

— Мне нужна свежая человеческая кровь.

Мужик тихо ойкнул и сполз по стеночке на пол. Принц в недоумении посмотрел на лежащее тело. Тут дверь распахнулась, в нее ворвался свежий вечерний воздух, разбавляя жаркий вязкий запах трав и крови, а следом за ним в кухню влетел улыбающийся во все двадцать восемь зубов Кейко. Он злорадно покосился на валяющегося в обмороке старосту и, поклонившись Артуари, с подростковой непосредственностью радостно сообщил:

— Яр, привел! Чистые, как вы и приказывали. Я их прям из бани вытащил!

В кухню робко вошли и сразу уставились в пол две темноволосые молодые женщины. Следом тихо юркнула еще одна фигуристая тень, оказавшаяся юной особой с большими задорными глазами цвета чая и пухлыми губками. Льняные волосы девушка переплела яркими лентами, и теперь толстые косы лежали на весьма аппетитной груди, притягивая взгляд. Все трое были в длинных холщовых платьях с платками на плечах. Крестьянки без подобострастия поклонились и застыли в ожидании, когда благородный обратит на них внимание. Девушка, смущенно прикрыв ладошкой рот, с интересом косилась на бесчувственного Сотеки, всю одежду которого составляли лишь повязки. Артуари окинул взглядом ладные фигурки молодок, их чистые румяные лица и остался доволен увиденным. А бойкая девица напоминала принцу его первую горничную — такую же любопытную, смешливую селянку, которая приехала в столицу в погоне за иллюзорным счастьем. Ему тогда только-только исполнилось пятнадцать. Да уж… Она прислуживала юному принцу целых полгода. Очень большой срок для рэквау королевской крови.

— Идите за мной, дамы.

«Дамы» раскраснелись и захихикали, толкая друг друга локтями. Одна из молодух подмигнула подруге и прошептала одними губами:

— Какой красавчик.

Легко подхватив Сотеки на руки, принц прошел в жилую комнату, отгороженную от кухни цветастой занавеской. Там, у большой кровати суетилась Янька, взбивая и без того пышные подушки. Артуари аккуратно сгрузил брата на мягкую перину, застеленную грубыми, но чистыми простынями.

— Янька, мне нужна еще одна комната.

— Конечно, яр, вот тута, за стеночкой, светличка доней, в ней и постелю. И к раненному яру близко, и кровать там большая. А мы и на кухне поспим. А дони у свояка переночуют, — сразу засуетилась баба, кося взгляд на застывших в ожидании крестьянок.

— Отлично. Тогда иди, помоги мужу, да нагрей бочку воды, помыться хочу.

Янька, кланяясь, шмыгнула в кухню. Артуари обвел взглядом помещение: проход в соседнюю комнату, как и дверь кухни, завешан плотной цветной тканью, у длинной стены кровать, большой стол посредине, вдоль стен широкие скамьи, между маленьких окон громоздился большой открытый буфет. Пару сундуков. Все новое, добротное. На полу шкуры животных и тканые дорожки. На стенах железные подсвечники, каждый на три свечи. Не дворец, но приходится довольствоваться малым.

— Так, теперь с вами, — Артуари повернулся к двум напряженно застывшим крестьянкам, — вы наняты сиделками при раненом, сегодня ночью — обе в постель к моему брату. У него озноб и ваша задача согревать его своими телами. Только согревать, — увидев, что крестьянки испуганно покосились на раненого, уточнил он. — Хотя, многие благородные дамы отдали бы кучу золота, чтобы оказаться на вашем месте. — Он иронично фыркнул. — Днем находиться возле раненого неотлучно, хотите по очереди, хотите вдвоем. Вопросы?

Женщины растерянно уставились на рэквау. Одна из них — остриженная по городской моде, курносая с выразительными серыми глазами в обрамлении темных ресниц, оказалась смелее подруг.

— Благородный яр так мудрено говорит.

— Просто согрейте его. Если будет стонать и просить пить, дадите отвар, который я поставлю на столе. Смотреть за ним, как за собственным ребенком. Выполнять все пожелания. Справитесь — не обижу.

— Дадите по цепню? — несмело спросила сероглазая.

— Сколько стоит золотой?

— Один злот равен двадцати серебреным цепням, а один цепень — это двадцать пять медных феечек или пятьдесят полуфеечек, — ознакомила крестьянка принца с местной финансовой системой.

— Получите по десять!

Молодухи, раскрыв рты, замерли, глядя на Артуари, как на бога. Потаскухи в городе, те, что поприличнее, зарабатывали два цепня за ночь, за три можно было снять комнату с кормежкой на неделю, а за десять цепней можно было сторговать годовалую телочку. Такие деньги крестьяне собирали долго по полуфеечке, складывая в холщовую тряпицу и пряча под чистым бельем в сундуках. Самая ходовая монета была медная, а уж злот и в глаза многие не видели. Обе женщины кинулись целовать принцу руки, но он только брезгливо скривился и кивнул в сторону зашевелившегося Сотеки.