— Вы не очень вежливы, — сказал я, сходя вслед за ней по ступенькам.

— Вы, значит, проезжали мимо и решили остановиться, чтобы набраться местных впечатлений?

— Моя мать выросла в этих краях. Когда я был мальчишкой, она рассказывала мне о своих прогулках верхом и купаниях в ручье.

— Где это было?

— В Англии. И в Нью-Йорке.

— Да нет, дурачина. Я спрашиваю, где именно она ездила верхом и купалась?

— Прямо здесь.

— Она выбрала неплохое место. Я уже говорила, что я сама выросла здесь. Сейчас немного прохладно, но если вы свободны, то советую вам искупаться. Может быть, я слышала о вас? Правда, я не считаю себя страстной болельщицей автомобильных гонок.

— Вы что-нибудь знаете о гонках «Формулы-1»?

— Да, конечно. Она проходит раз в год, вокруг нее поднимается страшная шумиха, а потом все успокаивается и остаются только горы мусора.

— Вот в этих гонках я обычно и участвовал.

— В гонках «Формулы-1»?

— Да. И мог бы стать чемпионом мира.

— Как интересно, — сказала она, на минуту закрыв глаза. — И что же вам помешало?

— Я не смог развить необходимую скорость.

Наконец-то она снова улыбнулась своей прежней милой и доброй улыбкой. Но лишь на мгновение. Лицо ее вновь приобрело жесткое выражение.

— Видите тот холм вон там? — спросила она.

Она показала туда, где, примерно на полпути до границы моих владений, высился холм из грязи, камней, песка, покрытый пожухшей травой, сухим колючим кустарником и кактусами. Таких холмов было здесь очень много.

Я кивнул.

— Вся земля от другого берега ручья до этого холма — владения моего отца. Или одной из его чертовых компаний, что одно и то же.

— Салли, я не хотел бы вас огорчать, но земля вдоль этого ручья, по крайней мере ее часть, принадлежит мне. И все, что возле холма, и на три мили дальше — это тоже мое.

— Если вы имеете в виду ту землю, черт вас побери, на которой я сейчас стою, то вы, Форрест, или как вас там, просто мешок с дерьмом. Вам ясно? Эта земля всегда была собственностью моего отца. Всегда! Я не знаю, что за сказки вам рассказывала ваша мамочка, но если вы зайдете в фургон, я покажу вам карту.

— Мне не нужна никакая карта, Салли. Я платил за эту землю налог в течение десяти лет. Думаю, что, пожалуй, надо убрать отсюда фургон, развалину, которая портит весь вид. Как вы думаете, сколько можно получить от аренды этой земли? — Я сказал это в шутку. Может быть, пошутил не очень удачно. Но я попытался снять напряжение. На самом деле я, наоборот, хотел, чтобы она осталась на моей земле.

Но Салли не успокоилась — она чуть было не плеснула мне в лицо кофе.

— Черт возьми, до чего же вы упрямы. Верните обратно мой кофе. Я не хочу больше видеть вашу противную рожу.

— Да, конечно, возьмите кружку. Лучше бы я выпил кофе из термоса.

Я все еще думал, что она делает вид, будто рассердилась, поэтому продолжил игру.

— Может быть, вы все же покажете мне карту?

Салли взяла мою кружку, глядя на меня с ненавистью — щеки и лоб у нее покраснели. Одно мгновение я думал, что она собирается все-таки выплеснуть кофе мне в физиономию. В наступившей тишине я слышал пение птиц у ручья. Они вспархивали с ветвей деревьев и пролетали низко над землей, подхватывая на лету букашек. Солнце уже грело по-настоящему, хотя воздух был еще прохладный.

Салли повернулась и ушла в фургон. Через некоторое время она высунула голову.

— Эй, вы, чертов нахал, поднимайте сюда свою задницу и взгляните на карту.

Карта была разложена на обеденном столе. Это была фотокопия с оригинала из архивного отдела округа Марикопа. Значительная часть пространства была обведена светло-голубым маркером. Через весь участок проходила надпись — «Корпорация по строительству аэропорта».

— Извините меня, Салли, — сказал я. — Не знаю, что именно доказывает эта карта, но убежден, что мы сможем уладить это дело.

— Да, черт побери, разумеется. Если вы уберете с моей земли свою наглую британскую задницу, все будет улажено.

Я хотел было разъяснить, что на самом деле я вовсе не англичанин, но что бы это изменило?

В этот момент я услышал скрип тормозов. Серый грузовой «форд» остановился, не выключив двигателя, на расстоянии одного дюйма от моей машины. Из грузовика вылез здоровенный парень — росту в нем было шесть футов и шесть дюймов, в плечах — косая сажень. Он захлопнул дверцу своего «форда». На дверце я успел заметить большую белую звезду, а под ней надпись большими буквами «Эмпайр».