Шрифт:
— Мою шляпу, Тейпкоу, — сказал он.
Бенни остановился и коротко глянул на Пендлтона, затем подошел к Скотти и вложил ему платок в руку.
— Мою шляпу, Тейпкоу.
Бенни подошел к стулу у витража и взял шляпу.
— Ты чего это — шляпу… — Голос Альверато все еще гремел. — Садись, Пендлтон, и вернемся к нашим баранам.
Бенни остановился у окна, ожидая, что Пендлтон снова сядет. Но этого не случилось. Бенни даже не заметил, как босс махнул ему рукой. Он думал о шляпах, об огромной империи старика Эйджера, оказавшейся на грани краха из-за того, что этот чертов зануда…
— Послушайте, мистер Пендлтон, — скороговоркой выпалил Бенни, — у меня тут мыслишка появи…
В эту секунду он увидел лицо Пендлтона. Продолжать было бессмысленно. Бенни оглядел помещение, бросил взгляд на Альверато, на спину Пендлтона, выходившего из комнаты, и последовал за боссом до машины. Затем повез его назад, на Саттон-Плейс.
Глава 3
Пендлтон сидел в темноте машины за стеклянной перегородкой. Бенни вел машину обратно в Нью-Йорк молча, как и полагается шоферу. Однако для него дело еще не закончилось. Семь лет попугайского «Да, сэр», семь лет подъема в гору — не могло это кончиться простым шлепком по спине и «Спасибо за униформу, сэр». Бенни сосредоточенно крутил баранку; нет, для него этот вечер еще не закончился. Не закончился он и для Пендлтона.
Бенни высадил пассажира у подъезда дома, поставил машину в подвальный гараж и поднялся служебным лифтом на последний этаж.
— В библиотеке, — сообщил дворецкий, и Бенни прошел в длинную комнату, где Пендлтон снова ожидал его, сидя совершенно неподвижно за письменным столом. Поэтому когда он открыл рот и заговорил, у Бенни создалось впечатление, что перед ним кукла.
— Тейпкоу, — произнес голос. Бенни ждал. — На тебя произвел сильное впечатление мой бывший партнер. Ну? Отвечай. — Пендлтон дернул плечом. Он коснулся бледными пальцами края стола и принялся выстукивать на гладком дереве однообразный ритм с частотой маятника. — Кажется, ты склонен согласиться с тем, что громкий голос — это лучше, чем спокойная уверенность. Ты когда-нибудь слышал, чтобы я кричал, Тейпкоу?
— Нет.
Пальцы Пендлтона продолжали монотонно двигаться.
— Существуют и другие методы обеспечения дисциплины. В моем арсенале они есть. — Пендлтон приоткрыл рот и провел кончиком языка справа налево. — И ты, Тейпкоу…
— Послушайте, — прервал его Бенни, — теперь вы меня послушайте, мистер Пендлтон.
Бледная рука перестала двигаться.
— Чем больше ты скажешь, Тейпкоу, тем хуже для тебя. — Он почти улыбнулся. — Как ты думаешь, что самое плохое я могу с тобой сделать, Тейпкоу? Помнишь, несколько лет назад у нас был такой парень — Мердок? Ты когда-нибудь задавался вопросом, что стало с Мердоком? Знаешь, а ведь он до сих пор жив.
Пендлтон помолчал, придавая сказанному вес, однако на Бенни он при этом не смотрел. Он не видел на его лице упрямства и агрессивного нетерпения.
— Черт с ним, с Мердоком! — сказал Бенни. Он дышал громко и тяжело. — К чертям вашего Мердока и весь этот разговор! Вы мне и слова не дали сказать, мистер Пендлтон. Так вот, — его голос вдруг стал тише, — я на вас работаю семь лет. Я все время старался работать лучше, чем другие, потому что я знаю то, чего не знают они. Я действительно лучше них! И вы это знаете, иначе не стали бы терпеть меня рядом с собой столько лет. Я и грязную работу для вас делал, и кое-что посерьезнее. Потом я взялся делать то, что от меня не требовалось, а все потому, что единственное, о чем я мечтал все это время, — поиметь хоть малюсенький шанс и доказать, что я не пустышка. И тут вы врубили тормоза: «Тейпкоу, отнеси мои штаны в чистку» — это уже когда я в «Импорте» работал. «Тейпкоу, пригони мою машину», хотя Турок справился бы с этим ничуть не хуже. — Бенни говорил все быстрее. — Наконец мне выделили территорию — хреновую, тухлую, ту самую, на которой Пэдди обдирал вас как липку. И я взял, потому что был рад даже такому шансу! Когда я собрал двойной урожай со своего района и все честно сдал, выясняется, что это было ни к чему. Правильно ли вы поступаете со мной? Упаси Бог, я не пытаюсь вас учить, что делать, но не забывайте, что я уже не шофер, я из этой одежки вырос!
Бенни обдумал речь заранее, и получилось все как надо. Каждое слово было взвешено и выражало задуманное. Только вот Пендлтон не проникся.
— Ты закончил? — Босс принял прежнюю позу.
— Точно. Теперь все.
Бледная рука снова задвигалась по крышке стола.
— Ну тогда я тебе все-таки расскажу про Мердока.
Бенни глубоко вдохнул и ненадолго задержал дыхание. Когда он заговорил, голос звучал гораздо спокойнее, чем раньше.
— Вы делаете ошибку.
Внезапно Пендлтон вскочил. Нечасто он представал в таком обличье, перед кем бы то ни было.
— Ты меня что, пугаешь?!
— Вы делаете ошибку, Пендлтон.
На столе босса, сбоку, была приделана небольшая кнопочка. Бледная рука потянулась к ней. Однако замерла на полпути. Пендлтон оглянулся на резкий в тишине библиотеки щелчок дверной ручки. Девушка, вошедшая в комнату, даже не позаботилась закрыть дверь. Чистым и ясным голосом с металлическими нотками она сказала:
— Рада, что ты дома. Нет, правда, я просто счастлива застать тебя дома, папочка.
Между бровями девушки пролегла прямая складка, глаза, казалось, ничего не выражали.
— Ты не хочешь спросить меня, как дела, папочка? — Когда она сказала «папочка», слово прозвучало совершенно безлико.
Пендлтон изо всех сил старался овладеть собой, что явственно отражалось на его лице. Когда он заговорил, дрожь в голосе была едва заметной.
— Патрисия, — сказал он.
— Патрисия, — отозвалась она, проведя рукой по коротко стриженным волосам — жест был скорее мужской, чем женский. — Твоя маленькая Патрисия. Пришла перекинуться словечком с папочкой.