В порыве ярости я не обратила внимания на его одежду: куртка с капюшоном полностью скрывали его лицо и руки от солнечного света. Он прав. В таком виде незаметно будет некоторых его особенностей. Но это не дает ему никакого права так рисковать собой.

— Тогда зачем тебе куртка с капюшоном?

Он усмехнулся.

— Для конспирации. Я так понял — ты не хочешь, чтобы нас видели вместе.

— И все-таки, что если кто-нибудь тебя видел?

— Меня никто не видел, можешь мне поверить.

— Ладно. Что ты тут делаешь?

— Как и договаривались, я приехал в одиннадцать.

Я посмотрела за его плечо на большие старинные напольные часы — они показывали ровно одиннадцать. Он еще и пунктуальный. Класс!

— Я думала одиннадцать вечера.

— Ты много думаешь. Расслабься!

Я недовольно посмотрела на жизнерадостного гостя и сделала приглашающий жест.

— Прошу, проходи.

Мы до сих пор стояли в прихожей, не в силах пройти дальше. Просто стояли молча и смотрели в глаза друг другу.

Он внимательно изучал мое лицо, шею, одежду, волосы, а я не могла отвести взгляд от его глаз. Я никогда не смогу перестать любоваться ими — это самые красивые глаза в мире.

Я немного смущалась от такого пристального внимания. Хорошо, что утром я все же решила надеть джинсы и фланелевую рубашку вместо пижамы, однако волосы были спутаны и взъерошены.

Неожиданно он поднял левую руку и медленно провел кончиками пальцев по моему лицу от подбородка до уха, убрав при этом непослушную прядь волос со лба. К несчастью, проделав все это, он снова убрал руку. От этого простого движения лицо запылало от переполнявших меня эмоций.

Потрясающе. Одно его прикосновение и я уже забываю, кто я такая и что вокруг существует еще что-то, кроме Алекса.

Я с трудом сглотнула и попыталась контролировать свое тело и свои эмоции. Выходило не очень хорошо.

— Зачем ты пришел? Мне казалось — мы все обсудили.

— Нет не все. И тебе лучше одеться.

О чем это он? Я, конечно, не совсем в порядке и немного рассеяна, но ведь не до такой же степени. Я опустила глаза, проверить чего не хватает. Может, в расстройстве, забыла надеть что-нибудь? Все, вроде, на своих местах.

— Я одета и все пуговицы застегнуты в правильном порядке.

Он вздохнул. Прислонился спиной к входной двери, руки скрещены на груди. Вся его поза говорит о спокойствии и расслабленности. Не то, что я — от напряжения уже сводит мышцы рук.

— Если мне не изменяет память — позавчера мы договорились встретиться и все обсудить.

— Ты совершенно неправ. Твоя память тебя подводит — я отказалась с тобой встречаться.

— Лучше тебе все же одеться и сесть в мою машину. У тебя три минуты.

С этими словами он вышел за дверь, даже не подумав накинуть капюшон. Выражение его лица не оставляло никаких возможностей для спора. Неверное, он все же прав — и нам нужно все выяснить раз и навсегда.

Мне хватало двух минут, чтобы одеть ботинки, куртку и закрыть дверь.

Садясь к нему в "мерседес" вопрос о том, куда мы едем не особо волновал.

Он рядом, а в данный момент это главное.

Машина на бешеной скорости мчалась в неизвестном направлении. Как только мы выехали за город, я попыталась поговорить с Алексом, но с таким же успехом можно было общаться с античной статуей — результат нулевой.

Кричать или ругаться не в моих правилах, поэтому единственный способ провести время с пользой в этой машине — сосредоточиться на водителе.

Не успела я устроиться поудобней на сидении, как он моментально тронулся с места. Единственным разом, когда он обратил на меня внимание, была просьба (хотя нет — скорее это было требование) пристегнуться. Теперь стало ясно почему.

В окне с огромной скоростью одни деревья сменялись другими. В лучах осеннего солнца, украшенные золотом, они должны радовать глаз, повышать настроение. Ничего подобного я не испытывала. В начале, все внимание было приковано к дороге — однако скорость, с которой мы мчались не вызывала ничего хорошего, кроме тошноты. Невольно бросив взгляд на спидометр, я уже в который раз мысленно поблагодарила Алекса за требование пристегнуться — скорость уже превышала двести километров в час.

В машине Алекс снял куртку и теперь я с удовольствием рассматривала его профиль, словно выточенный из камня. Он был чем-то недоволен: губы плотно сжаты, внимание полностью сосредоточено на дороге, хотя с этим можно поспорить, руки крепко сжимают руль, еще немного и придется покупать новый, если он немедленно не расслабится. Но как это сделать, если он даже не хочет со мной разговаривать? Мы ехали уже более получаса, а в салоне машины установилась зловещая тишина, разбавляемая только тихим гудением мотора.