Княжна императорской крови Ирина Александровна и старшая дочь императора великая княжна Ольга Николаевна были ровесницами, и в дневниках Николая II они не раз упоминаются вместе. Вот, например, запись от 21 марта 1896 г.: «За обедней привели своих девочек к Св. Причастию: наша была совершенно спокойна, а Ирина немного покричала» [53] . Породниться с внучкой императора Александра III, конечно, было лестно для семейства князей Юсуповых.

Их первую встречу с юной княжной, которая произошла на Южном берегу Крыма, Феликс Юсупов-младший запомнил на всю свою жизнь. Он эту знаменательную сцену с чувством непринужденного восхищения своей красавицей женой описал в мемуарах спустя много лет, уже находясь в эмиграции:

«Однажды во время верховой прогулки я увидел прелестную юную девушку, сопровождавшую почтенную даму. Наши взгляды встретились, и впечатление, которое она на меня произвела, было столь живо, что я остановил коня, чтобы проследить за ней взглядом, пока она удалялась. В следующие дни я повторял эту прогулку в те же часы в надежде вновь встретить прекрасную незнакомку. Она не появлялась, и я возвращался очень опечаленный. Но однажды после полудня великий князь Александр и великая княгиня приехали к нам в сопровождении дочери, княжны Ирины. Каковы же были мое удивление и радость, когда я узнал в ней девушку, встреченную на дороге. На этот раз я имел полную свободу восхищаться необыкновенной красотой той, которая должна была стать спутницей моей жизни. У нее был профиль камеи, и она очень походила на отца» [54] .

Ситуация облегчалась тем, что Юсуповы были хорошо знакомы с великим князем Александром Михайловичем и его братьями. В юности Сандро был увлечен Зинаидой Николаевной. В Крыму у Юсуповых было три имения – в Кореизе, Коккозе и Балаклаве. Из них выделялся именно Кореиз, который был приобретен в 1867 г. у князей Мещерских. Там был выстроен огромный красивый дворец и разбит роскошный сад, украшенный фонтанами и скульптурами в духе итальянского Возрождения. По воспоминаниям Феликса Юсупова-младшего, «количество статуй, им купленных, невозможно представить. Нимфы, наяды и богини показывались из-за всех кустов и баскетов: все было наполнено мифологией».

Имение выходило к морю, включало в себя виноградники, многочисленные постройки и т. д. Хозяин вложил в него большие деньги и, по общему мнению, имение Кореиз было самым богатым и ухоженным в Крыму имением после императорских.

Морской офицер Н.В. Саблин (1880–1962), служивший на императорской яхте «Штандарт» и находившийся около Царской семьи во время их отдыха в Крыму, свидетельствовал в воспоминаниях за 1909 г.: «Нельзя сказать, чтобы сад в Ливадии оказался очень хорош. Например, имение князя Юсупова, по культуре и породам деревьев и разделке парка, было, пожалуй, лучше» [55] .

Имение Кореиз по расположению прилегало к имениям Ай-Тодор и Харакс, принадлежавшим великим князьям Александру и Георгию Михайловичам. Соседи часто посещали друг друга, причем не обязательно в экипажах, но и во время пеших прогулок.

Не только братья Михайловичи, но даже сам царь с семейством периодически наведывался к Юсуповым в Коккоз, расположенный в 17 километрах от моря, за горным массивом Яйла. Дворец в Коккозе, построенный по проекту знаменитого ялтинского архитектора Н.П. Краснова, отражал архитектурные приемы Бахчисарайского дворца. Дворец и парк украшали многочисленные фонтаны, из которых до наших дней сохранился только один – «Голубой глаз». Кстати, так переводится слово «коккоз».

В великокняжеской семье Александра Михайловича настороженно относились к странной дружбе царской четы с Григорием Распутиным. Это часто становилось предметом обсуждения в великосветском обществе. Великая княгиня Ксения Александровна 15 марта 1910 г. записала в дневнике: «Сидела долго после с С[офьей] Д[митриевной] (фрейлина императрицы С.Д. Самарина – В.Х.). Она под впечатлением разговора с С.И. Тютчевой вчера в Царском [Селе] и всего, что там творится: отношения Аликс и детей к этому темному типу Григорию, который считается чуть ли не святым, а на самом деле, говорят, просто хлыст!

Он постоянно сидит там, входит в детскую – приходит к Ольге и Татьяне, когда они в постели, сидит, разговаривает и гладит их… От Софьи Ивановны его тщательно скрывают, и дети не смеют ей о нем говорить. Это что-то невероятное и непонятное.

Все няни под его влиянием и на него молятся. Я была совершенно подавлена этим разговором.

Обедала Ольга [Александровна] и я в Аничкове. Т. к. имела только одну мысль в голове – то могла говорить исключительно об этом. Но кто же может помочь? Семейству очень трудно и щекотливо. Про него (Распутина – В.Х.) ходят самые ужасные слухи» [56] .

Графиня Е.Л. Камаровская, вспоминая пребывание осенью 1911 г. в имении Ай-Тодор, указывала: «В Крым приехал Григорий Распутин… В этой связи великий князь просил меня не допускать встречи и знакомства с ним Ирины Александровны» [57] .

Рост влияния при царском дворе Распутина сильно тревожил обе семьи. В январе 1912 г. великая княгиня Ксения Александровна записала в дневнике: «Все уже знают и говорят о нем и ужас какие вещи про него рассказывают, т. е. про А[ликс] и все, что делается в Царском. Юсуповы приехали к чаю – все тот же разговор – и в Аничкове вечером, и за обедом я рассказывала все слышанное. Чем все это кончится? Ужас!»