Она не предложила ему присесть — вместо этого осведомилась, хочет ли он продолжать у нее работать. Тут же, не дав ответить, объяснила, доходчиво и популярно, что хозяйка у себя в доме она, а никакой не господин Берк, и тех, кто это недостаточно хорошо понимает, она может уволить в любой момент, вот так — щелкнула пальцами, показав, с какой легкостью это сделает.

На Дитриха жалко было смотреть. Лицо его пошло красными пятнами, уши, казалось, еще больше оттопырились и стали совсем как ручки кувшина. Он мял в руках фуражку, в какой-то момент попытался отвякаться:

— Но господин Берк сказал…

— Берк — мой телохранитель! — перебила Бруни. — И он не может указывать мне, кого брать на работу, а кого увольнять. Ясно?!

Судя по выступившей на лбу шофера испарине, ему все было ясно. Поэтому она небрежным жестом позволила ему удалиться, приказав через пять минут подать машину к крыльцу. Позвонила, заказала в «Тантрисе» столик для ланча и спустилась вниз.

Белобрысый уже стоял у машины, но в отличие от предыдущих дней вид у него был несколько потрепанный. Бруни сразу углядела, что побрит он наспех, а вокруг глаз образовались круги — значит, не выспался! И позавтракать не успел — она проверила на кухне.

Очень хорошо! Да, она не может отказаться от его услуг — но сделать его жизнь невыносимой может, и запросто!

— Хольцкирхен, и побыстрее, — усевшись в машину, приказала она.

«Может, завести свою лошадь?» — спрашивала себя Бруни каждый раз, когда подъезжала к клубу верховой езды. С одной стороны, когда ей хотелось покататься, она звонила, и ее любимца, чалого Кемера, без проблем оставляли на этот день для нее. С другой, в прошлом году Кемер больше месяца был «нетрудоспособен» из-за травмы сухожилия — на его беду, попался неумелый наездник. С ее собственной лошадью такого бы не произошло!

Но она выбирается покататься верхом всего три-четыре раза в месяц — так что, остальное время лошадь будет скучать в конюшне?! Да и какую лошадь покупать: где-нибудь на аукционе — или наоборот, откупить у клуба того же Кемера? Он ей радуется каждый раз, мордой тычется…

Вспомнив это, Бруни велела Дитриху остановиться возле овощной лавки и сходить купить несколько яблок.

— И винограду! — закричала она вслед шоферу, когда тот уже начал переходить улицу. Винограду захотелось ей самой.

Белобрысого она демонстративно не замечала. Он тоже сидел молча и не оборачиваясь, будто аршин проглотил.

Выехав верхом за ворота клуба, Бруни мельком представила себе, каким идиотом будет выглядеть Филипп, если сейчас, в костюме и при галстуке, вскарабкается на лошадь и потащится вслед за ней — но через минуту вообще забыла о его существовании.

Она объехала весь парк, затем нашла укромный уголок и полежала на траве, пустив Кемера попастись; покормила его яблоками — он шумно дышал и просил еще. Поела винограду, а остатки тоже отдала коню.

Потом прокатилась по скаковой дорожке, пустив Кемера галопом, и только на обратном пути, увидев вдалеке ограду клуба, вспомнила, что белобрысый так и не появился.

Интересно… Выходит, он не умеет ездить верхом! Надо это иметь в виду!

В «Тантрисе» белобрысого снова ждал неприятный сюрприз: столик Бруни заказала, естественно, только для себя, а поскольку свободных мест не было, то внутрь его просто не пустили.

Следующая остановка — Шелингштрассе. Тут она все-таки не пожалела денег и купила присмотренную еще в прошлый раз голову оленя с ветвистыми рогами. Разумеется, оставлять ее в доме, чтобы та пялилась на нее мертвыми глазами, Бруни не собиралась — это будет подарок Пабло. Тем более и с неким скрытым смыслом получается, хотя бедняга подвоха, конечно, не заподозрит.

Пока же голова послужила другой цели: кое-как упакованная в фирменный пакет, она стала очередным испытанием для белобрысого.

Бруни старалась не оборачиваться, чтобы Филипп не заметил на ее лице злорадную улыбку. Она и без того представляла, как он тащится за ней, цепляя прохожих рогами — пару раз до нее донеслись возмущенные возгласы — и как мысленно костерит и ее, и эту голову, и всех вокруг.

В сопровождении этого своеобразного эскорта она прошла всю Шелингштрассе, рассматривая витрины и заглядывая в бутики, и повернула назад лишь потому, что пора было ехать в теннисный клуб, к Гарольду.

Часам к восьми Бруни заметила на физиономии белобрысого первые признаки усталости. Отлично! Теперь самое время заскочить домой, «пригладить перышки» и ехать на свидание. Нельзя же допустить, чтобы бедняга Педро умер от тоски и одиночества!

Встречалась она с ним обычно в баре неподалеку от американского консульства. Иногда они потом ехали еще куда-то потанцевать, посмотреть шоу или просто погулять по ночному городу — а порой проводили в баре весь вечер.

Зайдя туда, можно было представить себе, что ты где-нибудь в Бостоне или в Питтсбурге: чернокожий бармен, который умел приготовить не меньше сотни коктейлей; приятная полутьма, музыкальный автомат слева от стойки… Ну а кроме того, со всех сторон звучала английская речь: чуть ли не половину посетителей бара составляли американцы. Не то чтобы Бруни не любила немцев, но все-таки иногда приятно побыть среди «своих»!