— Правда? — вырывается у меня.

— Никто не даст никаких гарантий, — произносит она, — но я не сомневаюсь в твоем успехе.

Таращусь в окно, не зная, что и сказать. Я слишком разнервничалась, чтобы думать о сне.

Миля за милей джип колесит по совершенно незнакомой мне местности. Чем дальше продвигаемся, тем хуже становится дорога. Наконец Палома тормозит в паре футов от реки. Я замечаю, что мы не одни: Чэй выводит из прицепа двух лошадей — Кэчину и Аппалуза.

— Теперь я должна вас покинуть, — вздыхает Палома. — Вам предстоит долгая поездка верхом, а мои старые кости такого не вынесут.

Она пытается улыбнуться и, закашлявшись, достает носовой платок. Но у нее не получается скрыть оставшиеся на нем пятна крови.

— Бабушка, ты в порядке? — пугаюсь я.

— Не волнуйся, ньета, и слушай меня. Чэй проводит тебя, затем он тоже должен будет тебя оставить. Обряд инициации — путешествие, которое совершают в одиночку, мы не сможем оказать тебе поддержку. Но чтобы выжить, тебе необходимо гораздо меньше, чем ты думаешь. Дам тебе пару советов. Используй свечи и спички в случае крайней необходимости. Еды у тебя не будет. Пост — начало твоего очищения. А возвратишься ты только тогда, когда получишь на это право. Ты сама поймешь.

— Нет уж! — восклицаю я. — Сейчас ночь! И очень холодно! А еще, к вашему сведению, я проголодалась, мы ведь не ужинали!

На мой взгляд, доводы весьма убедительные, но Палома игнорирует мое нытье.

— А как же гипс? — предпринимаю я последнюю попытку.

Реакция, в общем, предсказуема, но я должна была попытаться. А бабушка смеется в ответ:

— Ты поправилась. Гипс у нас материал экологически чистый, биоразлагаемый. Ты вполне можешь бросить его где-нибудь.

К нам приближается Чэй, объявляя, что лошади оседланы и нам пора в путь. Но я не готова! У меня целая куча вопросов! Однако Палома крепко обнимает меня и шепчет:

— Вперед! Удачи тебе!

Чэй помогает мне забраться на Кэчину, и мы уносимся в темноту.

Мы скачем в ночи. Лошади находят дорогу, ориентируясь по звездам и луне. Мы почти не разговариваем. Тишину нарушают лишь редкие фразы Чэя вроде: «Как ты? Что-нибудь нужно?» Или его возгласы «Осторожнее!», когда я пару раз задремала и едва не вывалилась из седла. Наконец приходит рассвет, и солнце начинает свое медленное восхождение по горному хребту. Чэй произносит:

— Приехали.

Я устала, и зрение расфокусировалось. Чем это местечко приглянулось Чэю? Оно ничем не отличается от тех, мимо которых мы проезжали. Бурая земля, сорняки, скалистые утесы и голые деревья. Здесь нет ничего особенного.

— Ну как? Спешиваемся и устраиваемся?

Я строю скептическую мину, и не подумав спрыгивать с лошади.

— Давай, Дайра, — подбадривает он меня и недрогнувшей рукой забирает у меня повод Кэчины.

— Но я не хочу! — Я в смятении закусываю нижнюю губу. — Мне бы поесть и… И вообще мне тут не нравится. Кругом опасность!

Чэй непреклонен, но помогает мне спуститься с лошади.

— Не бойся. Лучше поспешить. Чем скорее начнем, тем быстрей ты вернешься домой.

Он старается говорить веселым тоном, но у него получается не очень. Чэй — надежный человек с благородными намерениями. Поэтому врать он не умеет абсолютно.

В итоге мы плетемся по дороге, сворачиваем на извилистую и унылую тропинку и останавливаемся у отверстия в скале. Перед нами темная пещера.

— Многие проходили обряд именно здесь. В том числе и Палома, когда была в твоем возрасте, — поясняет Чэй. — А что случилось с Джанго, ты сама знаешь… В общем, пещеру не использовали уже многие годы.

— Откуда такая уверенность? — парирую я.

Чэй кивком указывает на землю и подталкиваем сапогом какое-то белое, зернистое вещество, образующее толстую границу перед входом. Оно похоже на защитную линию у глинобитных стен дома Паломы.

— Пещеру защищала соль, которая сохраняет ауру чистой и отпугивает хищников.

Это не то слово, которое мне бы хотелось услышать. Чем больше я смотрю на темную дыру, тем меньше мне нравится затея Паломы. Мурашки пробегают по моему телу.

— Я туда не полезу!

Хотя мы оба знаем, что мне придется. Просто нужно собрать всю свою волю в кулак. Чэй кивает и терпеливо ждет. Я просовываю голову внутрь, но натыкаюсь лишь на стену мрака.

— Что там? — спрашиваю я.

— Без понятия, — заявляет Чэй. — Только тот, кто проходит обряд, имеет право зайти внутрь. Это священное место. Я просто услужил Паломе, не более.

Я хмурюсь. И как мне теперь воспрянуть духом?

— И давно вы с ней встречаетесь? — осведомляюсь я, прекрасно понимая, что тяну время.