Сдерживая желание закрыть уши от звуков его голоса, Дар медленно повернулся. Он старался не думать о тяжелом дроте, что запросто может прилететь сверху. Им двигала сумасшедшая уверенность в себе, что-то необычное, несгибаемое и яркое, как Рор.

Кто-то спрыгнул с дрома, протопал ближе. Послышалось сопение, потом удивленный возглас:

– Элитар, его латнир пуст, как у младенца!

Воин тут же торопливо отбежал от опасного места.

– Что-о?!..

Удовлетворенный, Дар повернулся.

– Если у тебя дела с хуураданцами, поспеши за ними. – Зеленый огонь обелиска, несомненно, придал силу и его голосу тоже, потому что многие воины непроизвольно скривились. – Ты убедился в моей правоте!

Такой громкости Дару еще не доводилось производить своим горлом.

– Я так не думаю, – в понизившемся тоне элитара твердыми камешками перекатывались угрожающие нотки. – Ты пойдешь со мной, и мне безразлично, что там нацарапано на твоей костяшке!

Однако копья его воинов уже опустились к земле. Ошеломленные всадники украдкой переглядывались и снова обращались к Дару. Их взгляды метались, будто искали в нем нечто. Дар никак не мог понять их настроение. Это не были злость или страх. Можно было поклясться, что в некоторых взглядах врагов сквозила… надежда?

– Нет! – отрезал Дар. Ему вдруг надоела эта словесная перепалка. – Иди в Хуурадан!

И он шагнул назад к обелиску.

– Воин Древних! – тихо вскрикнул кто-то из всадников.

– Да, это он… – ответило сразу несколько. – Они вернулись!

– Молчать! – зарычал Док-Атор, яростно озираясь. – Целься в него!

Всадники нестройно подняли оружие. Сорок тронков по три стрелы. Сейчас Дар станет похож на колючий кустик. Странно, почему он так безразличен?..

– Выстрел!

Маленькие черточки метнулись вперед. Их было меньше, чем сорок, но каждая хотела принести Дару боль и страдание.

Что-то переключилось в нем. Голова словно вскипела от ярости. Дара замутило, и время будто замедлилось. Рука дернулась к рукояти эриг-шиташа. Он глазами видел, как черточки стрелок неторопливо скользили в воздухе, пронзая пространство и спеша прикоснуться к его коже. В спину давило ощутимое, успокаивающее тепло обелиска. Стрелки почти одновременно сошлись к светящемуся ореолу, висевшему вокруг его тела. Но им не суждено было пересечь этой границы. Они одновременно вспыхнули и сгорели – стайка длинных мотыльков, наткнувшаяся на зеленый огонь.

Обелиск защищал его!

– Выстрел!..

Только с десяток черточек на этот раз выпорхнули из тронков а'зардов. Дар зачарованно смотрел, как и они красиво предались огню. Не выдержав, Док-Атор швырнул свое копье. Затем двинул вперед дрома, выхватывая длинный скаковой шиташ. Полукольцо всадников расстроилось, дромы и тангры пришли в движение – топочась, сталкиваясь, разворачивались. Послышались смятенные крики:

– Древний воин!..

– Хозяин Древней травы!..

Копье вызвало яркий сноп зеленых искр и кануло без следа, будто нырнув в пустоту. Понукающие крики Док-Атора превратились в удивленные – его собственный дром, тараща глаза на Дара, пятился задом. Паника стала всеобщей, топот тяжелых лап снова сотрясал землю вокруг древнего святилища. Но теперь всадники уносились прочь в великом страхе, теряясь между деревьев.

– Ты ответишь мне за это! – скрежетал, удаляясь, голос несгибаемого Док-Атора. – Ответишь, ХУУРАДАНЕЦ!

Дар стоял на прогалине перед древним обелиском и ошарашенно оглядывался по сторонам.

Не с кем было разделить радость спасения и победы.

Некому было ответить на его вопросы.

Среди замшелых камней Хршитакки он был совершенно один.

Он проснулся от пения.

Протяжный негромкий звук еще резонировал в воздухе, когда Дар открыл глаза. В теле была удивительная легкость и воздушность, и он некоторое время блаженствовал в неподвижной истоме. Его уши помнили чудесный звук пения, и понемногу он осознал, что горло и грудь тоже помнят это. Это… он сам и пел!

Во сне.

Дарт понял, что снова очнулся от небытия.

Вздрогнув, судорожно напрягся, пытаясь вспомнить: кто он, где он? Ужас от возможности снова потерять память смел дремоту окончательно. Рывком пронеслись картины первого дня на Рортанге, полного битв и погонь – нет, память держала все цепко, каждое мгновение.

Ладно. Что это за место, где он заснул?

Вспомнилась встреча со следопытами Док-Атора, вспыхнувшее бешенство в голове, замедлившееся время, зеленое мерцание огня обелиска над кожей, сгорающие стрелки тронков, бегство а'зардов… Потом вспомнились дурнота и слабость, пришедшие, когда зеленый свет растаял. Слабеющими руками Дар выковыривал Метку из двукрестия обелиска… Здание с колоннами манило к себе как магнит… Дважды Дар валился на землю от бессилия, пока шел к нему. Вспомнился собственный страх, что Ходват прав, и он уже теряет разум…

Что стряслось потом, оставалось загадкой.

Потом в памяти была кромешная темнота.

Сейчас он лежал на твердом ложе, спиной в латнирной выемке специального лежака. Осторожно двинул ноздрями, принюхиваясь. Воздух был прело-грибной, тяжелый, почти отталкивающий и все же чем-то приятный. Шевельнул рукой – туда, где взволнованно бухало крепкое сердце тангра. Пальцы увлажнились, встретив нити сырой травы или мха, тянущиеся с потолка. Мох нарос над ним во время сна? Так быстро?..

Рывком вернулось чувство опасности.