Дизайнер скривился и ответил на полном серьезе:

— Плесень!

На мгновение я замерла, пытаясь придумать причину, по которой Богдан Соколов, человек без медицинского образования и брезгливый настолько, что трижды моет руки после соприкосновения с мухой, выращивал плесень на кухонном столе. Увы, ничего толкового в голову не пришло.

— Это задание! — видимо заметив выражение абсолютного непонимания на моем лице, пояснил брат. — Мы учимся украшать комнату подручными средствами!

Георгий молча спрятал лицо в ладонях.

У меня дернулось веко:

— Плесенью?!

— А ты думала, она мне зачем?!

— Честно?! — воскликнула я, разводя руками. — Я думала, в той чашке что-то сдохло или, наоборот, активно размножается! Решила избавиться от содержимого, пока оно не обрело сознание и не отправилось покорять людей, как розовая слизь из «Охотников за привидениями»!

— Вот именно! — крикнул Богдан. — Розовая! Та была розовая! А моя — зеленая. Неужели разница незаметна?!

— Кто зеленая? — спросил Егор, появившийся в дверях комнаты вместе со все еще хмурым Алексом.

— Плесень Богдана, которой он украсил кухню, — с раздражением ответила я.

— Ага, — глубокомысленно протянул старший брат. — Я понял. Сегодня же вызову дезинфекторов и… поем, пожалуй, у себя в комнате.

— Вы! — в отчаянии схватился за голову Богдан. — Вы ничего не понимаете в искусстве! Неучи!

Егор посмотрел на брата долгим внимательным взглядом, а потом твердо ответил:

— А я вот чем больше на тебя смотрю, тем больше этому радуюсь! Черт, плесень… три дня пытался понять, откуда такой гадостью несет…

Оригинально в тот день прошел завтрак. Можно сказать — незабываемо. Богдан терзался так, словно в результате моей халатности упустил Нобелевскую премию. Егор достал откуда-то тарелку размером с мексиканское сомбреро, собрал на нее Эверест из бутербродов, дополнил пиалой с малиновым вареньем и смылся к себе. Я покосилась ему во след: было странное чувство, что братец собирается накормить завтраком от четырех до шести девушек одновременно. Ну или одного Халка. В пользу первых говорила его торопливость и довольный вид. В пользу второго — те громкие звуки, которые доносились вчера вечером из его комнаты. Ну не могли обычные люди так шуметь!

Мама с Георгием быстро забыли о дизайнерских ухищрениях Богдана и, обмениваясь шуточками, сидели голубками у барной стойки. На нас они обращали мало внимания, будучи всецело занятыми другом другом, а еще омлетом и крепким зеленым чаем.

Шурик с каменным лицом восседал подле меня, поглощал яичницу и всем своим видом давал понять, что проблемы каких-то там ведьм с метросексуалами его не волнуют. Иногда, правда, я ловила на себе его хмурые взгляды, и от них становилось не по себе.

«Последствия, Ева! — читалось в зеленых глазах заклинателя. — Ты подумала о последствиях?»

И я была вынуждена признать, что — да, сия умная мысль посещала мою бестолковую голову. А значит, чисто теоретически, я была готова принять заслуженное возмездие. Но вот на практике многострадальную попу было жалко, и очень хотелось как-то убедить Алекса сменить гнев на милость. Только вот как это сделать?!

Особенно учитывая, что Шурик хоть и не возмущался, но в целом вел себя очень агрессивно. Из особняка меня вывели почти что под конвоем. Ненавязчиво придерживая за руку повыше локтя, сопроводили в гараж, усадили в машину. Потом опустились в соседнее кресло, завели мотор… И все это молча, с таким капитальным poker face, что хотелось Алекса стукнуть, просто чтобы добиться хоть какой-то реакции. А самое плохое — я знала, что это ненадолго. Вот сейчас мы выедем со двора, вольемся в поток машин на трассе, избавимся, так сказать, от свидетелей, и уж тогда его шлюзы откроются и меня буквально сметет волной негодования.

Только он молчал! Долго, угрюмо, с выражением молчал. Всю дорогу, мерзавец! Я нервничала, ерзала по сиденью, украдкой поглядывала в его сторону, а он просто вел машину. Рта не открывая! И даже не смотрел в мою сторону — только на дорогу. А ведь мы еще и в пробку умудрились попасть, так что путешествие из пятнадцати минут растянулось на все сорок. И за это время Алекс не проронил ни слова. Черт, да лучше бы он орал! Я уже не знала, что и думать! Неужели он планировал какую-то несусветную гадость? Или, наоборот, ничего не планировал, потому что… обиделся?! Но так не могло быть! Это ведь я — пострадавшая сторона! Это я должна делать вид, что злюсь, молча смотреть в окно и играть на его нервах!

Короче, душа поэта не выдержала, когда мы въехали на школьную стоянку. Резко обернувшись, я вперила в братца яростный взгляд и рявкнула:

— В чем дело?!

— Не понял? — сделал удивленное лицо заклинатель.

Я сжала кулаки:

— Вот только не нужно делать вид, что ты не в теме! Злишься на меня, да?! А вот напрасно! Не нужно обвинять меня в том, что твой демон попросил о помощи! Может, конечно, я и зря вмешалась. Ты заклинатель и все такое, но уничтожить Азриэля я тебе не дам! — На этом моменте брови Алекса поползли вверх, но меня понесло, и я уже ничего не замечала. — Он не такой плохой, если вдуматься… и забыть о сущности. Ну демон и демон. Ну пришел из-за Завесы. Ну на морду лица как воплощение детского кошмара… Зато безвредный! А в образе пса, кстати, еще и симпатичный. Он ведь ничего плохого не сделал!