— Еще раз вообще увижу здесь, падла, считай, что ты покойник! — вырвав из рук парня сумку, пнул его с напутствием. — Пшел на хрен отсюда, гнида! И помни, что я сказал!..

Кое-как поднявшись, незадачливый грабитель отошел на некоторое расстояние, после чего злобно прошипел:

— Я тебя еще на пику посажу, сука старая!

— Что ты вякнул, крысеныш? — дернулся в его сторону, но тот, заметив мое движение, припустил вдоль по улице.

Бегать за ним посчитал ниже своего достоинства. Подобрал с асфальта упавший во время нашего барахтанья пакет, направился навстречу женщине, протягивая отобранную сумку.

— Это ваше, уважаемая?

— Спасибо вам, добрый человек! Храни вас Господь! Последнее отобрал, ирод. Если бы не вы…

— Крепче держите сумочку. Тут таких любителей чужого добра хватает. Всего вам доброго!

— И вам того же!

Вернувшись, принялся доставать продукты. Только вздохнул, увидев, что ужинать придется яичницей. Весь десяток — вдребезги. Зато большая получится…

И опять волной накатили полные боли воспоминания о нашей недолгой, но такой счастливой семейной жизни. По магазинам-то ходила моя Нала, а я все время на службе. В редкие свободные вечера, придя чуть раньше домой, встречал ее с пакетами в коридоре, подхватывал покупки и нес раскладывать на кухню. А потом подходила моя любимая и мы вместе готовили ужин… Горе потери ледяной рукой сжало сердце. Все, капитан, нет у тебя больше семьи. И жить в этой большой, каждой вещью напоминающей о жене и сынишке квартире тебе одному… Бросив пакет на стол, подхожу к окну, пытаясь взять себя в руки. Есть уже не хотелось. Что там ужин? Жить не хотелось — вот в чем правда!

Понимая, что надо держать в узде чувства, стараясь отвлечься, подумал: с чего этот гаденыш меня старым обозвал? Вроде ненамного старше его. Пройдя в ванную комнату, увидел, что у глядящего на меня из перспективы зеркала человека усы совершенно седые, такого же цвета двухдневная щетина, да и на голове зачатки волос белесого цвета. Ну ни хрена себе — поседел в одночасье! Ну-ка, сбрить к едрене матери эти особые приметы. Рано еще в старики записываться! Дел по горло…

Соорудив яичницу, порезал колбасы, хлеба и сел ужинать. Чего-то не хватает… Открыл холодильник. Взгляд упал на коньяк. Извлек бутылку, взвесив ее в руке. Из подвесного шкафчика вынул рюмку… Подумав немного, поставил ее на место, выудив древний, как мамонт, граненый стакан, который Натуля использовала в качестве мерной емкости, когда стряпала. Набулькал по самый мениск, немного постоял, раздумывая, затем залпом выпил, совершенно не ощутив вкуса, машинально вытер подбородок, по которому скатились пролившиеся крупные капли. Ожидал, что алкоголь сделает свое дело, хоть на мгновение заглушив боль утраты, но никакого эффекта принятая доза не дала.

Недолго думая, вылил в стакан остатки. В это время нудно запищал звонок в коридоре. Никого я не жду, решил проигнорировать. Секунд через пять звонок повторился, вереща непрерывно. Кого там еще принесло? Сейчас выйду и набью морду, чтобы не мешали. Нехотя прошел к двери, а в нее уже колотятся… Щелкнул открываемый замок, на пороге в форме и с оружием в кобурах стояли ребята из отряда, тут же, отодвинув меня, ввалившиеся в квартиру. В руках пакеты с провизией.

— Ты чего не открываешь? Мы к нему со всей душой, думаем, человеку жрать нечего, решили подкормить, а он и к двери не подходит…

— Что хотели? Идите на хрен! Не хочу никого видеть…

— Завязывай, братишка! Хорош хандрить! Сейчас кормить тебя будем. Где у тебя посуда?

— Ты смотри, Пуля, он тут водку пьянствует в одиночестве!

— Не водку, а коньяк.

— Какая, на хрен, разница? Не зря притащились…

— Пить будете? Тогда мало. Больше дома нет…

— Праздник какой-то, что ли? Водку не будем, на службе не пьем, а вот чайник ставь.

— Сам и поставишь. Не первый раз пришел. Сам знаешь, где и что есть.

— Не груби, а то не посмотрим на заслуги, мозги быстро прочистим. Не хрен на синий БТР [30] садиться! Не тот повод! Своих не вернешь, — Гном выплеснул коньяк в раковину, тут же помыв стакан, поставил его в сушилку, — а жить надо дальше! Правильно командир сказал приглядеть за тобой, чтобы глупостей не наворотил. А то сейчас нажрешься и пойдешь морды бить с горя.

— Уже набил, — вкратце пересказал эпизод с грабителем, — жаль, что руки не поломал… или шею не свернул.

— Тебя, как маленького, на минуту оставить нельзя! Куда-нибудь, да вляпаешься. Этот урод, наверно, на тебя уже заяву строчит. Надо было пепсов вызвать, чтобы забрали, да закрыть засранца.

— Делать мне больше нечего…

— Где У тебя телефон? Позвоню в райотдел, чтобы имели в виду, а то будет потом проблем…

— В коридоре на стенке. Только отключен, наверно за неуплату.

— Ладно, к соседям схожу. Пуля, доставай пока все.

— Айн момент! Худой, помогай!..

Пока накрывали на стол, вскипел чайник. Изобилие продуктов слегка удивило. Где только успели купить, а главное — на какие деньги? Зарплата-то — с гулькин нос. Стало стыдно за неприветливую встречу парней. Они-то в чем виноваты? Что могли — сделали, да и меня без поддержки не оставляют. От соседей вернулся Гном.

— На секунду оставить нельзя. Еще и командиру позвонил. Сейчас занимается твоей проблемой.

— Какой еще проблемой, у меня вроде нет.

— Похоже, появилась. В нейротравму с чемотухой [31] доставили клоуна, который утверждает, что его какой-то старик избил возле универсама. Где сейчас твою старушку искать?

— Речь у нее какая-то богомольная, наверняка в церковь рядом с моим домом часто ходит…

— Найдем, если надо будет. Думаю, тебя она не забыла. Но, возможно, не понадобится. Сейчас этот придурок «вспомнит», что упал десять раз подряд. И все с высоты собственного роста, плашмя. Гололед же на улице! Как-никак, июнь на дворе!