Шрифт:
– Парламентское большинство?
– Разумеется, как в 1933 году, когда мне потребовалась НННП [70] . В ближайшее время дела могут пойти схожим образом. НННП сейчас, к сожалению, нет, вот я и решил проверить, на кого можно рассчитывать для создания нового Гарцбургского фронта.
– И вы хотите использовать именно зеленых?
– А почему бы нет?
– Я не вижу тут особых возможностей, – сказала она, наморщив лоб.
– Ваша скромность делает вам честь, но не зарывайте свой талант в землю. Ваша партия подходит гораздо лучше, чем вы подозреваете!
70
Немецкая национальная народная партия, организовала вместе с НСДАП Гарцбургский фронт, самоликвидировалась в 1933 году.
– Вы меня заинтриговали.
– Я полагаю, что у нас схожие мечты о будущем. Расскажите, пожалуйста, какой вы видите Германию через пятьсот лет?
– Через пятьсот лет?
– Ну или через триста?
– Я не пророк, я держусь реальности.
– Но у вас же есть какой-то план для Германии?
– Но не на триста же лет вперед. Никто не знает, что случится через триста лет.
– Я знаю.
– Да что вы? И что же будет через триста лет?
– Пожалуйста, уважаемые зрители! Рассуждая о планах на будущее, зеленые обращаются за советом к фюреру немецкой империи! Как я и говорил, наше сотрудничество вполне представимо…
– Хорошо, оставьте свои планы при себе, – быстро сдала позиции Кюнаст, – зеленые и без вас прекрасно…
– Ладно, так на сколько же лет вперед простирается ваше планирование? На сто?
– Это чушь.
– Пятьдесят? Сорок? Тридцать? Двадцать? Знаете что, я буду сейчас вести обратный отсчет, а вы просто в нужный момент скажите: “Стоп!”
– Ни один человек не может всерьез заявлять, будто способен прогнозировать развитие событий более чем на десять лет вперед.
– Десять?
– Ну хорошо, пятнадцать.
– Ладно, какой вы видите Германию через пятнадцать минут?
Кюнаст вздохнула:
– Если вы так настаиваете: я вижу Германию как оплот экологической безопасности, с восполняемыми экологическими энергоресурсами, с высокоразвитыми технологиями, главным образом технологиями защиты окружающей среды, внутри мирной Европы под эгидой ЕС и ООН.
– Вы успели записать, Вернер? – спросил я ординарца.
– …внутри мирной Европы под эгидой ЕС и ООН, – четко отрапортовал Вернер.
– Что ЕС к тому времени по-прежнему будет существовать, вы все же знаете? – уточнил я.
– Само собой разумеется.
– И греки там по-прежнему будут? Испанцы? Итальянцы? Ирландцы? Португальцы?
Кюнаст вздохнула:
– Ну кто это может сегодня знать.
– Вы можете! В энергетической политике! Тут вы мыслите в тех же масштабах, что и я! Минимальный импорт вплоть до полного отказа от него, полное самообеспечение за счет воспроизводимого сырья, воды, ветра – вот что такое безопасность в области энергетической политики на сто, двести, тысячу лет… Вы же можете немного заглянуть в будущее. Ну что сказать – именно этого я всегда и добивался…
– Подождите! Но у вас были совершенно неверные причины!
– А какая связь между причинами и восполняемыми энергоресурсами? Неужели есть добрые ветроколеса и злые?
Она посмотрела на меня с раздражением.
– Я правильно вас понимаю, – не отставал я, – что для содержания дельфина в условиях, соответствующих его биологическим особенностям, можно применять хорошую и здоровую солнечную энергию, а вот если заселять украинские пахотные земли германскими крестьянами, то им достанется лишь буроугольная электроэнергия? Или атомная?
– Нет, конечно, – запротестовала Кюнаст, – но пусть эти земли заселяются украинцами. Если их вообще надо заселять.
– А украинцам тогда разрешается пользоваться ветровой энергией? Или тут тоже есть специальные условия? Может, у вас имеется таблица для разных типов энергии и их конкретного применения?
Она откинулась назад.
– Вы прекрасно понимаете, что я не это имела в виду. Следуя вашей логике, вы можете сейчас спросить, а не лучше ли, если бы миллионы евреев были убиты при помощи солнечной энергии?..
– Интересная мысль, – заметил я, – но евреи не тема для шуток.
На какой-то момент в студии воцарилась абсолютная тишина.
– Тишина в телевизоре – это всегда разбазаривание драгоценных народных частот, – сказал я. – Давайте лучше заполним ее рекламной паузой.
Свет приглушили. К нам подошли гримеры и обновили наши лица.
Кюнаст прикрыла микрофон рукой.
– То, что вы здесь устраиваете, это уже на грани, – тихо сказала она мне.
– Я, конечно, знаю о настроении умов внутри вашей партии, – ответил я, – но признайтесь сами: про евреев начал не я.