Прошу, напиши мне о своем пражском будущем, может быть, я смогу еще что-нибудь подготовить, я делаю это охотно.

Твой Франц.

Прага, 19 сентября 1907

Милая,

как понимаешь Ты меня, и я не знаю, не требуется ли некоторое нерасположение к кому-то для того, чтобы захотеть так понимать его. Переубедить Тебя я не смогу, но я вовсе не иронизировал; все обстоятельства, о которых я хотел узнать и о которых Ты мне сообщила, были для меня важны и таковыми являются. И как раз пассажи, которые Ты назвала ироническими, не преследовали ничего другого, кроме как повторить ритм, в котором я несколько прекрасных дней осмеливался ласкать Твои руки, шла ли при этом речь о полевом стороже или о Париже, это почти несущественно.

Снова прервало утро и сейчас, после полуночи, весьма утомительной, продолжение:

Да, решаются, но только сегодня. Другие люди решаются очень редко и затем вкушают это решение в течение долгого периода времени, а я решаюсь беспрестанно, так же часто, как боксер, вот только я не боксер, вот что верно. Впрочем, так оно только выходит, и дела мои вскоре, надо надеяться, также получат им присущую видимость решительности.

Я остаюсь в Праге и, весьма вероятно, через несколько недель получу должность в Обществе по страхованию [1] . Эти недели мне придется обучаться страховому делу, так как меня это очень интересует. Все прочее я смогу Тебе рассказать, когда Ты приедешь, только я, конечно, обязан быть предусмотрительным и не привести себя к нервному срыву деловыми соображениями, о чем Тебе не следует никому говорить, даже дяде.

Итак, когда Ты приедешь? О жилье и столовании Ты написала неясно. Моя готовность Тебе помочь — Ты знаешь её и все-таки не высказала — вследствие того, что документы — дело немаловажное, но, скажу я Тебе, мои знакомства, к сожалению, весьма незначительны, и там, где я запрашивал, ничего не вышло, так как имеются учительницы с прошлого года. Во всяком случае в воскресенье в «Тагблат» [2] и в «Богемии» [3] я помещу следующее объявление:

«Молодая девушка, сдавшая экзамен на аттестат зрелости и обучающаяся раньше в Венском, а теперь — Пражском университете французскому и английскому языкам, философии и педагогике, ищет часы преподавания детям, которые, как она полагает, судя по результатам её обучения, сможет осуществлять весьма успешно, или — в качестве чтицы или компаньонки».

Письма я потом получу у администратора. Я собирался было указать в качестве адреса «Триш, до востребования», но, вероятно, в ближайшую неделю Ты — уже в Праге.

Я, конечно, сделаю дальнейшие еще попытки, так как на многое надеяться не стоит, а ведь пражской случайности следовало бы пожелать столько счастья, сколько — я.

Твой Франц

Прага, 24.09.1907

Твое письмо, как ни странно, любимая, принесли вечером, поэтому лишь в спешке отвечаю, чтобы Ты получила ответ своевременно.

Идея, о которой дяде удалось написать маме, очень хороша, и мне только следует упрекнуть себя, что я сам до этого не додумался.

Как же так, Ты опять хочешь меня покинуть или только угрожаешь? Достаточно того, что я остаюсь в Праге, чтобы подорвать Твои планы? Я прошу, приезжай, непременно раньше Твоего письма, я думаю о том, как было бы замечательно, если бы в воскресенье после обеда мы вместе читали бы ту французскую книгу, которую я теперь иногда читаю (сейчас у меня не очень много времени), и писалось это на замороженном и тем не менее распадающемся на кусочки французском, как мне нравится; итак, приезжай, прошу Тебя.

Твоя мысль, что Ты обязана оплатить все, что я для Тебя предпринял для своего удовольствия, мне по душе. Все-таки расходы на объявления, которые я организовал (при всем том Ты видишь, как неловко и неумело они выглядят), столь незначительны, но счет за шампанское, которое я вчера ночью пил за твое благополучие — Ты, конечно, не заметил? — я позволю себе тебе послать.

Пустяки, которые Тебя сердят и заставляют уставать, столь ужасны лишь в первый раз, во второй раз уже ожидаются и из-за этого затем становятся уже интересными. Отваге принадлежит лишь половина оборота дела.

Твой Франц

Прага, 24 сентября 1907

Все-таки успех, как Ты видишь, любимая утомителен.

Я вскрыл письма, так как думал, что смогу помочь Тебе сведениями. Да, одно, похоже, еврейское, вызывающее доверие, и я разузнаю, что это за люди, во всяком случае я им отвечу.

Другое — спокойное, романтичное. Тебе следовало — я пересказываю — под специфическим объявлением в газете приписать, на каких условиях Ты займешься Conversation (разговор — франц.) по-немецки с 21-летней девушкой по трижды в неделю на евангельские темы на прогулках. Ответить Ты все-таки можешь, хотя бы шутки ради.