– Нет, – еще раз говорит заключенный, проводя рукой по тельцу лисицы. – Нет.

И пушистый хвост вздрагивает.

Стриженая голова опускается, человек касается губами мордочки лисицы. И крошечный язычок ласково лижет его щеку.

– Она отключена, – не дожидаясь вопроса, говорит программист Денис. – Да нет ее вовсе! В программе оживление не предусмотрено!

На экране – человек гладит лисичку.

– Выключите, – говорит Томилин. И смотрит на меня.

– Будете третьего… катарситъ? – спрашиваю я.

– Имеет смысл? – вопросом на вопрос отвечает Томилин.

Я медлю. Я действительно пытаюсь ответить честно. Хотя бы потому, что кто бы ни стоял за всей этой жестокой пьесой, какие бы амбиции ни кипели в министерских умах, но для Томилина этот проект – совсем другое. Заслон на пути преступности, сверкающий меч и надежный щит в руках правосудия, настоящие стражи порядка, штампованные супермены глубины.

И ради этой цели он без колебаний подвергнет муке преступников.

Без колебаний… но и без радости.

– Он тоже не станет дайвером, – говорю я наконец. – Он что-то сделает… я даже не знаю, что именно… говорите, умирающая женщина в пустом городе? Нет, вряд ли он ее оживит. Скорее – добьет.

– Ее невозможно добить, – почти робко вставляет программист Денис. – В том-то и дело… этот тип – он маньяк, он обязательно попытается, но…

– Лисичку невозможно было оживить, – напоминаю я.

– Так в чем дело? – уже не спрашивает, а требует Томилин.

– Я знаю только одного дайвера, – говорю я. – Но разве вам непонятно, в чем разница? Это же так просто!

– Свобода, – вдруг говорит Томилин. – Бип.

– Способности дайверов – они все исходят из одного, – киваю я. – Только из одного. Они не терпят несвободы. Потому и могут входить и выходить из глубины – когда захотят. Поэтому видят лазейки в программной защите. Вы кого угодно сможете воспитать в своей тюрьме… людей, которые будут убивать и оживлять программы, к примеру. Но только не дайверов. Потому что дайвер в виртуальной тюрьме – невозможен.

Наверное, самое обидное вовсе не поражение. Полководец, который привел армии на поле брани, мечтает о победе. Но и к поражению он готов. А вот к тому, что вражья армия, о которой донесли разведчики, бесславно потонет при форсировании мелкой речушки или поголовно сляжет с банальной дизентерией, – к этому не готовятся.

Томилин долго смотрит на меня, прежде чем с неохотой кивает.

– Наверное, вы правы, Карина. Наверное. Но черт возьми, как вы поняли? Проект готовили серьезные специалисты… кто вы такая, что сумели понять?

– Кто я? – пожимаю плечами. Вопрос мне задали риторический, но почему-то я собираюсь ответить.

Кто я?

Кто я?

Я самая обыкновенная. Девочка компьютерного века. Одна из тех, кто учился буквам по клавиатуре. Одна из тех, кто рвался из дома не на улицу, а в сеть. Одна из тех, кто никогда не видел своих друзей. Одна из тех, кто привык быть кем угодно – вздорной грубоватой Ксенией, любопытной малолеткой Машей, писателем-детективщиком Романом, хакером Сёмой, солидной и умной Ольгой… меня было так много в глубине…

Я самая обыкновенная.

Просто я здесь живу.

А энергичный и умный подполковник Томилин – работает.

Да пусть я никогда не верила в дайверов! Пусть считала их сказкой. Но я же знала, о чем эта сказка: о свободе. О людях, которые не теряют себя в глубине. Не о волшебниках, творящих виртуальные чудеса, а о людях, научившихся жить в сети.

И пусть теперь я работаю в МВД, пусть у меня есть звание и должность, но я – гражданка Диптауна.

А уже потом – гражданка России.

– Я самая обыкновенная, – отвечаю я Томилину. – Только я здесь живу. Понимаете? Это плохо, наверное, что я здесь живу. Я, может, так и состарюсь в этом теле. И по службе никуда не продвинусь, мне это неинтересно. Зато я вижу то, чего вы не видите.

Томилин смотрит на Дениса, кивает, и тот быстро выходит. Косясь на меня… и вроде бы с симпатией.

Неужели он тоже доволен, что проект по созданию дайверов провалился?

– Начистоту… – хмуро спрашивает Томилин. – Вы довольны, что все так кончилось?