И с рассветом он отсылает шубу на рынок, чтобы продать ее. Но тот, кто ее подарил, увидел ее на рынке. Сей же час он ее и покупает, он и дарит обратно. А Иоанн принять — то принял, да тотчас отослал ее обратно на рынок. Когда же это случилось дважды и более того, великий Иоанн говорит дарителю: «Посмотрим, кто из нас устанет первым: я — продавать или ты — покупать и дарить».

Впрочем, и человек этот был безмерно богат, почему святой намеренно заставлял его тратиться — чтобы какая — то часть его денег перепадала и бедным.

Великий Арсений так возненавидел все мирское и так мало оно для него значило, что даже смотреть на вещи мирские ему было несносно. Более того, в возмещение за весь блеск своей прежней жизни и за те одежды, которые он носил, когда жил при дворе, он был крайне прост в одежде. Причем прост настолько, что по одежде он ничем не отличался от бедного земледельца, который носит рваное и ветхое рубище. Однако ему эта нищета и уничижение доставляли большую радость. А гордился он тем, что красило его внутренний и невидимый мир, и стремился украшать свою душу, а не тело.

Один брат спросил старца:

— Хорошо ли иметь два хитона?

— Имей две одежды, — ответил старец, — но не имей того зла, которое оскверняет все тело и душу. Потому что душе нет нужды во зле, а телу есть нужда в покрове. Посему, «имея пропитание и одежду, будем», как написано, «довольны тем» (1 Тим. 6,8).

Смотри, не допускай, чтобы тело твое стало безобразным от грязи, потому что тебя увлечет тщеславие. Но если ты еще юн, то пусть оно остается в безобразии, потому что тебе это полезно.

Не пожелай ничего, что увидишь у ближнего своего, будь то одежда, пояс или куколь. И не ищи того, что пожелал, не делай себя по подобию своего ближнего. И даже если переписал ты себе книгу, не разукрашивай ее слишком, потому что это — страсть.

Украшение тела — это разорение души. Но заботиться о нем со страхом Божиим — дело хорошее.

Полюби бедность в том, во что одеваешься, чтобы уничижить гнездящиеся в тебе помыслы — я имею в виду высокоумие. Ведь тот, кто любит внешний блеск, не может стяжать смиренные помыслы, потому что в сердце запечатлевается облик внешнего.

Авва Исаак говорил братьям:

— В старину Отцы наши и авва Памва носили одежду грубую и заплатанную. А теперь вы носите все дорогое — так уходите отсюда! Из — за вас запустело это место.

А когда он собирался уходить на жатву, то говорил им: — Заповедей вам никаких не даю: все равно не исполните. 2. Он же приводил слова аввы Памвы: «Монах должен носить такой гиматий3, что, если выбросить этот гиматий из келии и оставить на три дня, — никто не возьмет его, так мало он стоит».

Кто украшает свою одежду, тот вредит своей душе. Потому что роскошь в одежде — позор для души монаха, она привносит в душу гордость. А простота в одежде монаху полезна и похвальна. Думай, монах, о внутреннем делании и не украшай бесполезные стены, ибо красота келии не дает монаху терпения. Будем искать того, что необходимо, а то, что излишне и требует от нас хлопот, вредно и губительно.

Великий Пахомий в одном из монастырей, бывших в его ведении, строил храм. При этом портики и колонны он возвел такой соразмерной кладки, что ему самому понравилось то, что он так красиво построил. Тогда он решил, что не должно восхищаться делом рук человеческих и радоваться красоте того, что сам сделал. Постройка была еще совсем свежей. Он взял веревки, обвязал ими колонны и велел братьям тащить их изо всех сил, пока те не сдвинулись и не потеряли всякий вид. Тогда он остановил братьев и стал говорить:

— Братья, не стремитесь слишком тщательно украсить дело рук своих. Лучше молитесь, чтобы благодатью Христовой и даром Святого Духа наши труды не были разорены и чтобы похвала нашей искусности не погубила ум и он не стал добычей диавола. Ибо у него много козней.

Брат спросил старца:

— Предположим, мне попалась какая — то вещь. Она мне нужна в том послушании, которое мне дали, но я вижу, что у меня есть пристрастие к ней. Станет ли это страстью, если я возьму ее?